Поэтому сделал, что просила, и поднялся на палубу в надежде насладиться красотами неведомой земли. Как ни крути, а эксплоринг — то есть исследования — нравился в RPG больше всего. Новые поселения, расы, чудища, задания — не бывает хорошей игры без хорошего путешествия. Но вместо богатого окоема увидел высоченный — этажей в пять — берег, отвесной стеной протянувшийся вдоль всего побережья.
Корабль, рыская в порывах ледяного ветра, спешно приближался к пристани, вырубленной из цельного куска скалы. Больше всего причал напоминал волнолом — никогда бы не подумал, что сходить придется именно здесь. Ни пакгаузов, ни таверн, ни людей — только голые заснеженные камни. И матросы, не занятые такелажем, выстроились вдоль борта с оружием наперевес, будто готовились к абордажу.
— Будьте осторожны, мастер, — проворчал Зиз, сжимая небольшой кортик и всматриваясь в мглистую даль. — Это очень опасное место.
Хотел выпендриться и сказать нечто вроде: «парень, ты не представляешь, где я был и что видел», но передумал. Из-за холода и, что греха таить, страха голос бы дрогнул, и я прозвучал бы как школьник перед первой стрелкой, хвастающийся победой над подушкой. Если тревожилась даже Хира, значит, стоило и мне, а пустая бравада еще никого до добра не довела. Поэтому просто и произнес:
— Буду. И вы тоже.
Зиз улыбнулся и кивнул. Странно говорить такое ботам — все равно что желать удачи команде неписей, которая водит корабли из Восточных королевств на Калимдор. И, тем не менее, на душе немного полегчало, а холодные когти на сердце слегка ослабили хватку.
Посудина бросила якорь на какую-то минуту, и стоило сойти по шаткому трапу, на всех парусах умчалась прочь. Сперва и вовсе думал, что придется прыгать на ходу — столь рьяно мореходы жаждали убраться из порта. Несмотря на защиту берега, ветер сек с трех сторон — и лишь поэтому меня не сдуло со скользкого от оледеневших брызг парапета шириной в три шага. Порывы шатали как пьяного и сбивали дыхание, пришлось закрыть половину лица рукавом и согнуться в три погибели, чтобы не упасть и не задохнуться.
Эти двадцать метров, пожалуй, стали самыми долгими в моей жизни. Но вот пирс закончился небольшой квадратной площадкой, и я понял, как сильно ошибался, и что черепашьи бега только начинаются. От площадки поднималась лестница, вырубленная вдоль скалы под углом градусов в сорок — меньше метра шириной, на весь подъем всего три пролета и ни намека на поручни. И самая первая ступенька уже таила смертельную опасность — поскользнешься, ухнешь в воду и поминай, как звали. Даже Гендальфу в гробнице назгулов пришлось напрягаться и рисковать меньше.
Благо, ветер выдувал снег и влагу, и вся эта прелесть не оледенела. Опираясь на посох и привалившись плечом к стене, начал восхождение, стараясь не смотреть ни вниз (по понятной причине), ни вверх, чтобы не впадать в уныние от сложности предстоящего пути. Для полноты картины не хватало какой-нибудь летучей твари, но похожему на птеродактиля чудищу хватило первого же залпа для понимания, кто тут главный и растворения в облаках.
С горем пополам поднялся, сразу же отступил как можно дальше от обрыва и лишь потом осмотрелся. Предо мной лежало заснеженное плато, опоясанное невысокими острыми горами. Такое впечатление, что оказался в ударном кратере с ровным дном, но рассмотреть долину в деталях мешала белая пелена, окутывающая все на расстоянии пары километров.
Зато так называемая База открылась со всей красе и внешним видом действительно напоминала военную базу — приземистая стена, кованые ворота, а за ними — чадящие дымоходами бараки, а по углам — башенки с бойницами. И при моем приближении в каждой сверкнул наконечник стрелы.
— Стой! — раздался из-за ворот насмешливый молодой голос. — Кого принесло? В смысле, кто идет?
— Артур, поборник Света.
— Класс?
— Демонист, — ответил таким тоном, словно признавался в постыдном проступке.
Заскрипели кабестаны, заскрежетала сталь, и створки разошлись ровно настолько, чтобы пропустить человека. Первым вышел высокий крепкий парень лет двадцати с вытянутым бледным лицом, капельку раскосыми глазами и странной прической. Черные как смоль волосы свободно падали на плечи, а на затылке собирались в гульку размером с кулак, перевязанную красным шнурком. Незнакомец носил утепленный байковый халат, широкий кушак в несколько слоев и шкуру белого медведя на широких плечах, а в уголке тонких губ держал соломину. За поясом торчали ножны изогнутого меча, придавая владельцу сходства с суровым северным самураем.
Следом шагнул кряжистый бородатый воин в блестящих латах и шишаке с оторочкой из лисьего хвоста, похожем на шапку Мономаха. В левой руке — массивный треугольный щит, в правой — усеянная шипами-пирамидками булава.
Последней показалась колдунья в красной мантии с глубоким капюшоном, полностью скрывающим лицо. Девушка прятала кисти в меховой «трубе» на животе, и, несмотря на расслабленную позу, нутром чувствовал, что в этих «варежках» спрятано колдовское оружие или мощный артефакт.
Воин встал слева от великана, чародейка — справа, и щель между створками тут же закрылась, но стрелы все еще виднелись в полумраке амбразур.
— Призывай, — с ленивым презрением бросил мечник, глядя сверху вниз. Было в нем что-то гоповатое, задиристое, но в то же время ограниченное некими правилами, не дающими накостылять чужаку без веской причины. Этакий понятийный пацан, страдающий от своего же устава.
— Кого? — не сразу понял, чего от меня хотят.
— Демона.
— Зачем?
— Приказ.
— Слушайте... — на всякий случай отступил на шаг. — Я у вас долго не задержусь. Куплю лошадь и...
— Призывай, — в тоне скользнула злость, ладонь как бы невзначай легла на ножны, а большой палец вытянул клинок на полногтя из ножен.
— Знаете, пойду-ка я лучше...
Магичка выпростала руки, и меж пальцев вытянулись сияющие рыжим неоном нити. Латник вскинул щит и ударил по нему булавой. Самурай помрачнел и схватился за рукоятку, но доставать катану не спешил.
— Считаю до трех.
— Ладно, ладно! — ситуация не выходила, а уже вышла из-под контроля, и сделать что-либо отряду игроков пятого ранга я мог лишь во влажных фантазиях. — Арграхира!
Демоница не успела появиться, а вся троица вытаращилась так, будто из пентакля лез сам сатана. Даже невозмутимый как слон наглец в халате распахнул рот и выронил соломину. Хотел спросить, что случилось, как меч со свистом рассек морозный воздух, и острие замерло у самого горла. На этом поборники не успокоились — колдунья бросила на суккубу
