— Не забыла, папочка! — вздохнула Тесси. — Ты втолковывал мне с детства! Положительное ядро атома состоит из нейтронов и протонов. Вокруг него вращаются отрицательно заряженные электроны.
— Прекрасно! А что если взять антипротон, антинейтрон и антиэлектрон, и построить из них антиатом?
— Ну, это антиатом и будет, — бодро ответила Тесси.
— Прекрасно!.. — круглые глаза академика Торна заблестели хитро, словно он дискутировал с настоящим противником. — А если соединить эти антиатомы в антимолекулы?.. — он налил себе в хрустальный бокал вина. — Ну, в форме этакого бокала, скажем. Что будет?
— Будет, уважаемый академик, антибокал, антикристальный, антипрозрачный, антивысокий, антиузкий и будет он наполнен антивином — дистиллированной водой или касторкой! Папа, милый, я ничего, ничего не понимаю во всех этих «анти». Да и зачем они мне нужны!
С великой любовью и, одновременно, с сожалением смотрел академик на свою дочь. Ему было хорошо оттого, что она такая жизнерадостная, и в то же время обидно, что между ними никогда не было и не будет трогательного единения мнений людей одной профессии.
— Тесси, Тесси! Если бы это услышала твоя мать!
Девушка вмиг погрустнела, покачала головой.
— Не надо, папа. Ведь я выполняю ее волю…
— Да, не надо… — академик вздохнул, погладил ладонями свою шарообразную голову. — Ты совсем такая, как была она, и противоположная во всем. Если хочешь знать, честь открытия антивещества принадлежит не мне, а твоей матери. Она теоретически доказала существование новой формы материи, еще когда тебя на свете не было. И вот теперь…
— Не надо, папа… Ты начал говорить о антибокалах.
— Ну, ладно. Антибокал… Если бы тут, на столе, появился такой антибокал с воображаемым антивином, то, дочь моя, мы не успели бы на него взглянуть! Через две десятимиллиардные доли секунды все вокруг, насколько хватит взора, было бы уничтожено. Страшная это вещь — антивещество!
— И ты его… создал.
— Да, моя дорогая… — академик поднял бокал, посмотрел сквозь него на огни в окнах лаборатории. Сказал тихо: — Я пью за самое выдающееся достижение науки Атомной эры! Ты знаешь: я никогда не хвастался. Но то, что я сделал сейчас, не может сравниться ни с чем.
Потрясенная Тесси замолчала. Она смотрела на своего отца с почтительным страхом. В сумерках его приземистая, округлая фигура расплывалась, сливалась с окружающими предметами. И только огни фонарей, отражаясь в выпуклых стеклышках очков, мерцали, мигали, придавая силуэту загадочный, даже зловещий образ.
— Не думай, доченька, что антивещество — нечто сверхъестественное: в бесконечной Вселенной есть целые звездные системы из антивещества. Каковы законы существования данного вида материи, может ли существовать антибелок, а следовательно, и какая-то другая жизнь — «антижизнь» — сейчас ответить трудно. Единственное, что предсказала твоя мать теоретически, а теперь я подтвердил практически, — две такие формы материи сосуществовать в одном пространстве не могут. Если вещество сталкивается с антивеществом, происходит молниеносно быстрый процесс взаимодействия, так называемая аннигиляция. При этом выделяется огромное количество энергии в виде света и тепла.
— Очень интересно… и страшно. — Тесси задумалась. — А как же хранить такое антивещество?
Торн не спешил с ответом. Он закурил трубку, несколько раз глубоко затянулся. Потом сказал торжественно:
— Я добился этого, Тесси. Когда хочешь знать, в этом и заключается мое открытие. Ну, ладно. Пойдем.
— Куда, папа?
Тлеющий огонек трубки прочертил оранжевую дугу в направлении лаборатории.
— Не боишься?
— Нет, папа.
— О том, что увидишь, — никому ни слова.
— Ладно.
В лабораторию не имеет права зайти даже дочь профессора Торна, и куда запрещен вход даже самому президенту Монии. Но это — формально. На самом деле — только и всего, что пришлось пройти не через вестибюль с охранниками, служащими Кейз-Олу, а запутанным подземным переходом.
Это уже второй раз отец приглашает свою дочь посетить лабораторию.
Три года назад Торн показал дочери атомный реактивный двигатель. Ученый сиял от счастья, рассказывал Тесси о квантах и атомах, коэффициенте полезного действия и защитных устройствах, а она послушно кивала головой и пугливо отодвигалась от экрана аэродинамической трубы, на котором виднелась окутанная дымом красная сигара — первая, еще несовершенная модель будущей космической ракеты.
Теперь такие ракеты летают к «Звезде Кейз-Ола» ежедневно. Тесси из долговязого подростка превратилась в высокую стройную девушку. А отец не изменился ничуть. Он все еще не теряет надежды соблазнить дочь своей непонятной и страшной атомной физикой!
Вот и лаборатория. Она тянется длинным нешироким полукольцом и напоминает мастерскую титанов: везде вдоль стен стоят монолитные бетонные блоки и свинцовые плиты, а над ними мертво висят крюки многотонных передвижных кранов.
Все вокруг залито светом, таким ярким, что грани предметов кажутся раскаленными добела. Тихо. Безлюдно… Но нет — вот шевелится какая-то фигура. Она крошечная по сравнению с высотой лаборатории и массивными плитами. Это старый Кольридж. Верный помощник академика Торна, улыбаясь, спешит им навстречу.
— О, Тесси! Жива-здорова? Я так давно тебя не видел!
Он всегда такой, этот «папаша» Кольридж, — даже «вчера» для него уже давно.
— А где конфета, папа Кольридж? — смеется Тесси.
— Конфета есть! — Он лезет в карман комбинезона и, покопавшись, вытаскивает что-то помятое, серое, бесформенное. — Сама виновата, что не приезжала так давно. Я тебя ждал, ждал…
Тесси знает, с какой любовью относится к ней старик. Его жена и дети погибли семнадцать лет назад. Поэтому все лучшие чувства Кольридж отдал дочери своего друга и руководителя.
— Спасибо, папочка Кольридж! Конфета очень вкусная! Давно я такой не ела!
— Ну, Тесси, уже влюбилась?
Это тоже обязательный вопрос. Можно отвечать как угодно — Кольридж все равно будет доволен.
— Влюбилась, папа Кольридж!
— Гм… и очень?
— В миленького мальчика, папа Кольридж!
— Кто же он?
— Их даже двое!
— Ну вот… — Кольридж бьет руками об полы. — И что, теперь ты забудешь не только отца, но и меня?
— Ни за что в мире, папе Кольридж!
Такая шуточная беседа может длиться сколь угодно долго, поэтому Торн прерывает ее с напускной строгостью:
— Довольно, довольно! А ну, старый, покажем нашей дочке, на что мы способны!
Пока отец с Кольриджем налаживали аппаратуру, Тесси бродила по лаборатории. Все, что она слышала дома в течение многих лет, невольно откладывалось в
