— Вы что себе позволяете? — не выдержала Милена. Она не кричала, не возмущалась, однако внутри нее что-то вскипало. То ли чувство собственного достоинства призывала ее показать свое место нахалке, то ли характер и острый язычок, хотя в глубине души подозревала, что ни к чему хорошему грубость посетителям не придет, но, стоит этой дамочке сказать хоть еще одно язвительное слово…
— Попридержите свой язычок, милочка, — и она сказала, несмотря на прожигающий взгляд Милены. Эвелину мало волновали такие «намеки». Если она хотела, то говорила все необходимое прямо в лицо. — Я знаю этого скота как никто другой. Этот дурень наверняка заманил тебя своей харизмой, но ему ничего не нужно кроме секса. Он машина, не способная на какие-то чувства. Запомни это. Ему неизвестно, что такое любовь и преданность, он не знает об этом, понимаешь? Он потрахается с тобой, а затем найдет другую игрушку, способную удовлетворить его. Так что чем быстрее ты поймешь это и перестанешь надеяться на что-то, тем лучше для тебя, — на нее странно смотреть. На ее хищную улыбку, на взгляд, проникающий насквозь, прямиком в душу. Она будто являлась его родственницей. Ненавистной. Дальней. С которой не заладились отношения. Но это не так, а Милена только сейчас догадалась, с кем имела дело, только жаль, что слишком поздно.
— Что ты здесь делаешь? — блондинки резко повернули голову к приоткрытой двери, в проеме которой стоял Анатолий Сергеевич собственной персоной, держа в руках галстук. По его взгляду сразу стало заметно — он не в духе. С чем связано его угрюмое настроение? С приходом бывшей жены или неудачным собранием акционеров? Неизвестно.
— Мне нужно поговорить, — произнесла Эвелина, однако на нее он не смотрел. Он наблюдал за своей секретаршей. За женщиной, которая все это время старалась дать отпор этой, по его мнению, ведьме. За стойкой осанкой, за сжатыми в маленькие кулачки руками. За уверенным взглядом, готовым убить.
Порой, лежа ночами в кровати, он не мог не заметить внешнего сходства между этими женщинами, но на этом его размышления заканчивались. Кроме красивой внешности между ними не нашлось ничего общего, хотя бы потому, что с бывшей женой он так и не наладил контакт, когда с Миленой они могли получать одно удовольствие на двоих. Такие одинаковые, но такие разные. Зачем вообще ему нужно было это сравнение? Он и сам не знал.
Жестом мужчина пригласил бывшую жену в свой кабинет, не желая, чтобы Милена застала их очередной скандал. Ведь он догадывался о цели визита Эвелины. Вновь деньги. Ненужные купюры, которыми она могла залечить своим раны.
Раны несостоявшейся личной жизни.
Она сидела напротив него надменно, немного кривя лицо, будто ее заставили сюда прийти и лицезреть ненавистную физиономию бывшего мужа. Яркий макияж ей никогда не шел. Он ее старил. Угнетал. Превращал из милой девочки, какой она когда-то давно являлась, в стерву, берущую от жизни все что угодно, не заботясь о судьбах других. Такой же, как и ее бывший муж. Она стала его тенью, его женской копией. Но слишком жалкой. Все-таки копия никогда не сможет сравниться с оригиналом.
Они испепеляли друг друга взглядом, готовые вот-вот сжечь дотла собеседника. Но этого не произойдет. Один из них слабее другого, хотя у слабого есть преимущества. Они всегда лежали где-то в дальнем ящике головного мозга, просто не было нужды доставать их, выявлять наружу, дабы доставить сопернику хлопот. До этого дня, стоило Эвелине взглянуть в глаза такой похожей на нее девушки. Совсем еще молодой. Юной. Завидовала ли она? Скорее всего, хоть и не хотела этого признать даже самой себе. Нет, Эвелину не интересовал бывший муж. Ей хотелось вернуться на несколько лет назад, в те годы, когда она по принуждению родителей согласилась на брак с этим ничтожным, по ее мнению, человеком. У блондинки тогда была вся жизнь впереди. А сейчас? Женщина за тридцать мало кого интересовала, если дело не касалось материальных ценностей. Возможно, будь у нее тогда голова на плечах и смелость, чтобы дать отпор, Эвелина жила бы счастливо со своим мужем и детьми. Но этого не произошло. И больше не произойдет никогда.
— Что тебе нужно? — разорвал тишину Анатолий, поправляя выбившуюся из хвоста прядь за ухо.
— Ты знаешь, что мне нужно, — ответила спокойно женщина, будто он задал риторический вопрос, на который просто обязан знать ответ. В какой-то степени так оно и было, но почему-то Анатолий надеялся на иную причину ее визита.
— Я не твой спонсор, Эвелина. Алименты высланы. Я тебе больше ничего не должен, — спокойно произнес он, хотя догадывался — в конце разговора его тон не будет звучать так же.
— Ты не можешь отказать мне, — с укором произнесла блондинка, смотря на своего бывшего мужа с большим презрением и неким удовлетворением в глазах. Почему? Потому что знала наверняка — он не скажет «нет». По крайней мере, она так думала несколько секунд назад
— С чего это? — выгнув темную, густую бровь дугой, спросил мужчина.
— После нашего брака и выполненных условий ты обязан выплачивать мне деньги по первому требованию, — ехидство так и не прекращалось литься из ее уст.
— Я их выплатил в начале этого месяца. Не заговаривай мне зубы и проваливай отсюда, — он грубил, однако голос звучал так же спокойно, хотя в нем звучала решительность.
— Интересно, ей ты тоже будешь платить, когда вы расстанетесь? — спросила Эвелина. Он не слышал ее разговор с Миленой, однако догадывался, что бывшая жена выкинет что-то подобное, стоит ей узнать о его новой пассии, хотя секретарше вряд ли можно присвоить такой статус, учитывая их нестандартные отношения. Анатолий никогда не боялся нагрубить Эвелине ни в браке, ни после развода, однако ее длинный нос, который вмешивался в личную жизнь, порой раздражал, если не выводил из себя.
— Какая тебе разница? — практически рявкнул он, хотя старался сохранить самообладание — не показывать же ему свою слабость перед ненавистной женщиной.
— Большая. Эта девчонка рано или поздно перестанет грясти твоим трахом и захочет любви, — она говорила жестко, уверенно, будто знала это наверняка. Ее слова нельзя назвать ложными или пустым звуком. В них звучала часть правды. Откуда она ее знала? Судила по себе и его пассиям, которые
