— Что вы имеете в виду?
— Пытаются взять то, что никогда не будет принадлежать им.
Последовала минутная тишина. Видимо, Александр Викентьевич присматривался.
— Красивая девушка, очень, — говоря это его голос впервые сбился и, стал мягче. — Но давайте лучше обсудим дела, а потом все остальное.
Да, он прав, я не имел право давать слабину. А с Эмилией я поговорю дома, и так поговорю…
Глава 19
Эмилия
Я чувствовала себя загнанным зверем: бродила по своей комнате, и не находила себе места.
Было некое предчувствие, что должно что-то случиться, но навряд ли что-то будет. Уже поздно. Но успокоиться я так и не смогла.
Перед тем как расстаться с Давидом, он дал мне свой номер телефона. Теперь я названивала ему, но трубку никто не поднимал. А теперь вообще «абонент вне зоны доступа». Черт, и что делать? Я надеюсь, что он не наломает дров. Полагаюсь на его благоразумие.
Посмотрела на часы — уже первый час ночи. В моей беготне туда-сюда нет смысла. Нужно идти спать. Хотя бы попытаться лечь.
Уже лежа на кровати, вспоминала Антона. А он молодец. Смог взять свои эмоции под контроль. Не упрекнул меня, вообще ничего не сказал мне. А когда я закончила с десертом, он оплатил счет и отвез меня домой. Благородный рыцарь, хотя, я уверена, что у него уже созревал некий план мщения. Только вот, что он может сделать Давиду? Да ничего. Я бы не хотела иметь себе такого врага как оборотень…
Тук-тук…
— Что за… — я резко подскочила с кровати: кто-то стучался в мою дверь.
Тук-тук…
— Я знаю, что ты дома, и что ты бодрствуешь, — совсем спокойно, но достаточно громко, так, чтобы я расслышала, сказал Давид.
Я сразу же накинула халат и уставилась на дверь. Меня мгновенно охватили страх, что меня отругают как маленького ребенка и предвкушение перед чего-то неизвестного. Хотя, тут я слукавила. Предвкушаю я совсем другое… Интересно, а как он будет меня наказывать…
— Эмилия!
Судя по интонации, его терпение кончается. Ну что ж, с богом.
Открив дверь, мы оба уставились на друг-друга.
— Привет, — кто виноват, тот первый кается. — Прости меня, я должна была раньше тебе сказать об этом ужине.
И, что было странным, он смотрел на меня, как нашкодившего ребенка. С одной стороны, было обидно, хоть я и понимала, что сама во всем виновата. А с другой — меня больше удивила его реакция. Где крики и злость с его стороны?
Он протолкнул меня дальше в квартиру и закрыл за собой дверь на замок.
— А ты… — даже не знала, как начать дальше разговор, и его молчание не способствовало дальнейшим моим действиям.
— Что я? Удивляешься, почему не отшлепал тебя за твои провинности? — вот это неожиданность, от такого заявления мои щеки покраснели.
Он подошел ко мне вплотную, заправил выбившуюся прядь волос, при этом следя за моей реакцией.
— Ты ведь понимаешь, что я еле сдержался, чтобы этому мужику хребет не переломать в ту же минуту, как я увидел вас вдвоем.
Да, мне было стыдно. Да и кто мог подумать, что мы встретимся в таком богатом месте.
Пока я занималась самокопанием, Давид отодвинул край халата, чтобы осмотреть свою метку. Странно было наблюдать за его реакцией, он как завороженный смотрел на мой шрам. Поглаживал место укуса и, как ни странно, мы друг друга притягивали словно два магнита.
Несколько минут тому назад, я боялась открывать дверь, так как была уверена, что последуют крики, обвинения и объяснения. А теперь он развязал пояс и спустил мой халат с плеч. Под ним была коротенькая ночнушка и больше ничего.
Удивительно, как мало надо, чтобы вспыхнуть, будто спичка. Мое дыхание участилось, а он все поглаживал метку, однако ласки начали спускаться ниже. Он, словно нечаянно, прикасался к моим соскам и возвращался назад к поглаживанию основанию шеи и ключиц.
Теперь уже точно зная, какое удовольствие я могу получить от своего мужчины, предвкушение близости стало намного острее. Или это метка на меня так действует? Однако сейчас — это не имеет значение.
И тут опять глаза Давида загорелись ярко-желтым. Я, как завороженная смотрела на него, и мысленно подталкивая его ускорить действия.
Если не ругается, тогда пусть дарит наслаждение.
И тут я вспомнила.
— А как же возможность заразиться? — свой голос я совсем не узнала — совсем охрип.
— Об этом не волнуйся, тебе это не грозит, — он приложил палец к моим губам, когда я хотела уточнить смысл его слов, и продолжил: — Поговорим позже.
Потом так потом. Я совсем потеряла смысл последних слов, и ощутила, как что-то легонько царапает кожу. Я опустила взгляд на грудь и заметила, что на одной руке, вместо пальцев — когти. Им он обрисовывал мой ореол вокруг соска. Осознание, что он может меня ранить еще сильнее взбудоражило мою кровь.
Затем он поднял руку к краю моей ночнушки и острием ногтя разрезал ткань до самого низа. Сперва я хотела возмутиться, но какое там может быть недовольство, когда он тут же обхватил своими губами мой сосок.
Я даже не поняла: с моих губ сорвался то ли хрип, то ли стон. Но Давид до конца сорвал мою ночнушку, что держалась на моих плечах до конца и, развернув меня, подтолкнул к кровати.
Он поставил меня на четвереньки.
От сильного возбуждения моя голова приятно кружилась. Я улеглась грудью немного вперед, и тут же последовал рык за спиной.
Кто-то скажет, что я бесстыдница, и как так могу, когда еще на днях была девственна. Но, как ни странно, стыд был настолько ничтожным, по сравнению с возбуждением и предвкушением, что я его и не замечала. Да и еще я ощущала, что Давиду безумно нравится мое тело.
— Такая отличная возможность наказать виновницу, — я еле разобрала его слова, так как его голос был охрипшим, но то, что последовало дальше — шокировало меня еще больше.
Он шлепнул меня по попе с одной стороны, потом сразу же с другой, и тут же ввел палец в мою киску. Ощущения были… я даже не поняла, но как бы не было стыдно признавать, мне безумно понравилось, я даже поддалась назад.
Он медленно двигал пальцем и еще по несколько раз шлепал меня по пятой точке. Казалось, что от таких действий невозможно получать удовольствие, ведь моя попа горела от его ладоней, но я ощущала, как при каждом шлепке я становилась все более влажной и моя киска сжималась все сильнее и сильнее.
Я так была поглощена ощущениями, что я даже не заметила в какой момент он наклонился к моему ушку и прошептал:
— Какая ты плохая девочка, тебя даже наказать нельзя, твое тело так и плавится под моими руками.
Я не была способной что-либо ответить. Я
