Теперь я все боялась задать ему один наиважнейший вопрос, да и он не говорил. Я хотела знать, но и не хотела. Когда он уедет?
Он остановился перед главным входом, как обычно. Я не торопилась выходить, все надеясь, что он еще что-то объяснит.
— Прости меня, я знаю, что тебе не хватает моих объяснений, но поверь мне, чем меньше ты знаешь, тем лучше. Да и мы теперь не одни, — он так внезапно повернулся ко мне и приложил ладонь к моему животу. — Обещай, что ты будешь себя беречь.
— Ты так говоришь, словно уже не вернешься, — а-а-а, чертовы слезы, я и так из последних сил держалась.
Я хоть и не знала ничего, но все мое нутро чувствовало, что назревает что-то ужасное. Аж стыдно стало, что не сдержалась.
Он притянул меня к себе, и поцелуями начал собирать мои слезы.
— Ну не плачь, я обещаю, что вернусь к вам.
— Точно?
— Точно-точно, ты только не плачь… Все, опоздаешь, иди.
Я с тяжелым сердцем отстегнула ремень безопасности и вышла на улицу. Повернулась к нему, чтобы спросить то, что он так и не сказал.
— Когда ты уезжаешь? — вот и потянулись самые мучительные минуты.
— Сейчас.
Я даже не помню, как захлопнула двери авто. Как отсидела четыре лекции подряд. Знаю, что что-то записывала. Но вот что? Это уже другой вопрос. Я превратилась в робота.
Даже то, как вернулась домой не помню. Помню только то, как проревела полночи в подушку. Так как знала, что в ближайшие дни я не увижу Давида. Да какие там дни, скорее всего недели.
Так и проходили мои дни. Дом — университет. Кушала только потому, что надо. О малыше я не забывала, и питалась как надо. Хотя в первые дни меня ужасно мутило.
Сокурсники косились на меня, но никто не рисковал подойти ко мне. Я видела, что все остальные живут своей жизнью, радуются. Кто-то встречается, ходит на свидания, а я осталась одна. Хорошо, что малыш под сердцем, иначе я совсем бы раскисла.
Прошло уже больше двух недель, как я заметила, что в университете появилась некая оживленность. Многие дискутировали между собой, а на одной из лекций, меня поразил вопрос одного из моих сокурсников.
— Геннадий Петрович, а что вы думаете о том, что пестрит в утренних новостях?
А непонимающе уставилась на парня, который задал этот вопрос. О чем это он?
— Еще рано судить. Вполне возможно, что это пиар. Время покажет. Да и не желаю я это обсуждать на своих лекциях. Итак, записывайте дальше: генетика и продолжительность жизни…
Какая тут блин генетика, я сразу же свернула окно на компьютере и зашла в сеть. В поисковике забила новости. Не знаю почему, но мое сердце дрогнуло, когда я прочитала первый абзац новостной ленты: «В последние дни на пустынных территориях была обнаружена активность. Судя по технике, это военные. Но репортерам не удалось подобраться поближе, чтобы определить чьи военные. С этим вопросом, мы обратились к соответствующим инстанциям, но те отказались это как-либо комментировать. Но это не самое шокирующее. На отснятом видео, что получилось сделать из далека, пока военные опять не засекли, видны странные лохматые существа. Теперь многие задаются вопросами: кто это? Многие наши читатели и телезрители успели поделиться мнением: давно забытые Ети, ошибки ученых, и даже кто-то упомянул про оборотней. Оставайтесь с нами и…»
Боже ты мой!
Глава 27
Эмилия
Я понятия не имею, как я досидела до конца лекции. Сразу же, как прозвенел звонок, я собрала вещи и, наплевав на две оставшиеся лекции, помчалась домой.
До этого, я мучилась незнанием, а теперь хоть что-то знала. Знала, что это точно не пиар ход. Ну почему Давид не сообщил мне сразу же? Ведь мог же! Но, если так подумать, то его можно понять. «Меньше знаешь — крепче спишь», вот девиз Давида. Но только как теперь мне совладать с собой?
Уже будучи дома, я перелазила весь интернет, и ничего нового не узнала, все то же самое, что прочитала на лекции. Пришлось поставить в сторону компьютер, и я отправилась на кухню перекусить и обдумать случившееся.
Впервые за эти две недели, я ощутила себя живой. Я хоть что-то узнала о нем. Если все разложить по полочкам то, что я знаю, то получается, что генерал, и скорее всего, остальные мира сего, решили открыть войну за ничейные земли. Вот для чего им понадобились эти эксперименты. Они создали новых солдат. Зная Давида, если остальные такие же, то победа им гарантирована. Но кто противник? Неужели соседняя страна, с которой у нас довольно натянутые отношения? Но зачем им эта земля, которая не пригодна для жизни? Или уже пригодна?
Раньше, на месте ничейной земли, была страна. Много лесов и мало городов. Еще до моего рождения, на этой части земли случилась всемирная катастрофа. После экспериментов ученых случился взрыв, по силе ядерный. Но без радиации. Это то, что прописано в учебниках. Только вот было ли это на самом деле, или еще что-то? Простым смертным эта информация недоступна.
Насколько известно, от плодотворных земель, ничейная земля частично огорожена, так как там пустыня. Но, если так подумать, то скорее всего, там пошли изменения, если они решили силой забрать эту часть себе. А по величине это целая страна. По меньше нашей, но все равно.
Может быть я и ошибаюсь, но другого варианта тут попросту нету. За пустыню драться не будут.
И надо же было, чтобы во все это был втянут Давид. Умом я понимаю, что он сильный, и, став оборотнем, теперь на-а-амного сильнее. Но никто не бессмертен. Хватит попасть под пулю, и никакая ускоренная регенерация не поможет.
Хоть я и задыхалась от злости и тревоги, но за эти две недели я ожила. Только как быть дальше? Неужели Давид думал, что, узнав об этом, а он ведь говорил, что придет время и я узнаю, для чего создали оборотней, я буду сидеть сложа руки?
До вечера я была взбудоражена. Думала, что ночью не засну, но вырубилась моментально. А проснувшись утром, я сразу же проверила новостную ленту…черт, все по-старому.
Но, как бы мне не хотелось, но Давид прав в одном: пока я не придумаю что делать, надо учиться. Это не та профессия, где можно пропускать лекции.
Сидела на лекциях, и строчила как дурная. Пыталась не думать о Давиде. Вот вернусь домой, тогда и зайду в интернет. Но так хочется сделать это сейчас, что просто сума сойти.
Зато, я теперь прислушивалась к окружающим студентам. Не дай Бог, пропущу что-то важное. Но если и говорили, то только то,
