- Кваскин Григорий Анатольевич, участковый. А вы Кошкина Дарья Владимировна?
- Дара, - машинально поправила я, беспокойно оглядывая лестничную клетку.
Участковый на миг оторвал взгляд от своего блокнота и строго посмотрел на меня. Вроде как, тебе, Дара Владимировна, слова не давали. Наверное, страшно раздражен своим невольным (смешным, на мой взгляд) промахом и тем, что я его, участкового, не воспринимаю всерьез. Хотя у меня ничего подобного и в мыслях не было. Однако паспорт он у меня так и не потребовал, что уже наводит на определенные мысли...
- Вы, гражданочка, наряд вызывали? - нахмурив бровки для пущего эффекта, холодно поинтересовался он, столь явно подражая герою популярного детективного сериала, что я едва сдержала не уместный смех.
- Скажите, - нерешительно начала я, еще не понимая, куда он клонит, - там... наверху... кто-нибудь жив?
- Все, за вычетом банки с вареньем, живы и здоровы: гражданин, гражданка и бабушка. Сверху-то все в порядке, а вот снизу!.. - он откуда-то вытащил ручку, сдвинул на затылок фуражку и выжидательно уставился на меня. Впервые за время разговора. - Вы, гражданочка, с чего взяли, что в сто восемнадцатой произошло убийство? Употребили что-то не то? Алкоголь, наркотики, токсические вещества?
- К-каким вареньем? - в полном обалдении пискнула я.
- Да клубничным же! - с чувством воскликнул участковый. Обида на то, что какая-то Кошкина Дара Владимировна, которая всего на два-три года младше его самого, смеет над ним, участковым Кваскиным, насмехаться, во всех красках отразилась у него на лице. Круглые щеки порозовели, уши возмущенно задвигались вверх-вниз, нижняя губа обиженно оттопырилась, и теперь даже в форме он не был похож на доблестного стража порядка.
Смысл его слов я осознала не сразу. Стало быть, никакого убийства не было. Не было и крови с потолка, и жутко реального сновидения (хотя оно-то здесь с какого боку?). Все это мне померещилось. Однако в воспаленном мозгу упорно билась мысль, что бесполезно строить иллюзии, что все в порядке. Все происходящее реально, и случилось действительно что-то очень нехорошее. И жизнь моя никогда уже не будет такой, как прежде. Я открыла рот, чтобы ответить, но в тот же миг в лестничном коридоре раздался трубный голос:
- Да она и без наркоты дура стоеросовая! - по лестнице, угрожающе размахивая кулаками, спускался Петр Сергеевич.
- Да где это видано, чтобы людям по ночам спать не давали! Только голову до подушки донесла - в дверь менты долбятся: кого тут у вас убили! Я ж грешным делом подумала, что Мишка, племянник, опять залил бельмы и пошутить, гаденыш, вздумал, а они ворвались, всех на уши поставили, квартиру перелопатили - нет, только представьте себе - где тут у вас труп?!! - вторила ему Катерина.
- Мы рабочие люди, нам вставать завтра рано, а из-за тебя, коза, завтра весь день как сонные мухи будем! Развлечение, зараза, нашла! - соседи семьи Копытенко, которых позвали в понятые, предпочли на площадку не спускаться, а выразить свое неудовольствие с лестницы.
- Граждане, спокойно, давайте спокойно без шума, без истерик в ситуации разберемся, - следом за тетей Катей, не спеша, вразвалочку, солидно спустился второй страж порядка, за локоть которого цеплялась незнакомая, сгорбленная и какая-то полупрозрачная бабуська, закутанная, несмотря на теплую ночь, в пушистую белую шаль.
- Ну что, гражданочка, - гнусаво обратился ко мне второй милиционер - расскажем дяденьке милиционеру, как все было? С чего ж тебе в башку взбрело, что соседи кого-то укокошили? Ты хоть знаешь, что за телефонные хулиганства уголовная ответственность предусмотрена? Вот из-за тебя нас сейчас от дела оторвали, а вдруг пока мы здесь с вами колготимся где-нибудь по-настоящему кого убили?!
Голову словно обернули толстым одеялом, конечности противно задрожали, и, мало того, ледяная лапа вновь жестко стиснула желудок, заставив его подпрыгнуть к горлу. Как-то непонятно действует на меня общение со стражами порядка...
- Правильно, товарищ милиционер, правильно - в один голос бубнили Копытенко - в изолятор ее! Пусть посидит, глядишь, ума наберется, чтобы впредь неповадно было!
Молодой участковый Кваскин раздраженно потер лоб, тяжело вздохнув, возвел ярко-голубые глаза к потолку и принялся быстро-быстро писать что-то в своем блокноте, поминутно косясь на меня. Может, боялся, что я его покусаю? Оперативник, которого я мысленно окрестила Медведем за внушительные габариты и запоминающуюся походку, вместе с четой Копытенко старательно отчитывали меня, мол, по мне обезьянник истосковался. Затем разговор как-то незаметно, но вполне закономерно перетек в обсуждение кошмарного воспитания современной молодежи, всеобщее падение нравов, коррупции и т.д., и что раньше было лучше, потому что КГБ всех асоциалов к ногтю прижимало.... По самым скромным подсчетам, уже должен бы проснуться весь подъезд. Мое сердце уже не колотилось быстро - оно бешено металось в груди, норовя проломить ребра и вывалиться на порог родной квартиры. Очертания лестничной площадки, фигуры соседей и оперативников, и даже их голоса - все расплывалось, на ходу меняя свои очертания, и медленно тонуло во всполохах черного пламени. Определенно, если некто вдруг решил свести меня с ума, момент как нельзя для этого подходит: дома я одна - родители уехали в деревню сажать картошку, а Аня в свадебном путешествии. Сначала этот сон, липкий ужас, кровь на потолке, затем нервное ожидание, разъяренные соседи вкупе с милиционерами... Слава Богу, хоть все живы и здоровы. Если так, то пусть и дальше ругаются, мне не жалко, я все равно не слушаю. Вот только очень хочется лечь. Голова 'поплыла', и мне пришлось схватиться за дверной косяк, чтобы не упасть.
В этот момент раздалось ровное гудение лифта, и на нашей лестничной площадке появилось еще одно действующее лицо - сосед Валера и его пес Шерлок вернулись с прогулки. Крупный пес, добродушно улыбаясь, ступил на лестничную площадку, и чета Копытенко машинально понизила голос до полушепота, не переставая, однако ж, изливать на меня поток своего неудовольствия. Столкнувшись с псом в подъезде, они всегда почтительно обходили самодовольно ухмыляющееся животное по стеночке, а Шерлок (пару раз сама видела) демонстративно пытался задеть их пушистым хвостом. С чувством юмора собачка, ничего не скажешь.
Но сейчас, едва ступив на площадку, сенбернар стал вести себя, мягко говоря, странно. Обычно при встрече со мной Шерлок стремиться лизнуть меня в щеку, толкает в бедро крутым лбом, требуя ласки, собственно, мы и с Валерой познакомились на почве этой собачьей симпатии. Да уж, при воспоминании о том, как примерно года три назад, возвращаясь из магазина, увидела, как
