Баррет обошел стол, но прежде чем сесть, приподнял на меня брови.
— Дамы вперед.
Я сузила глаза, так как его тон можно было назвать скорее снисходительным, чем любезным. В том, что касалось манер и личного отношения, Баррет был полной противоположностью своего отца.
— Спасибо, — пробормотала я. Только я села, Баррет опустился на свое место.
Протянув одну копию контракта мне, а другую Баррету, Маршалл, откашлявшись, начал зачитывать его вслух.
— Параграф один. На все время кампании, полное или сокращенное, обе стороны согласны проживать вместе. Этот пункт включает в себя как номера отелей во время поездки, так и квартиру в городе.
При слове «проживать» в мой мозг словно воткнули иглу. Боже. Мой. Миллион долларов, переливающий всеми цветами в моем сознании, не дал мне времени задуматься о деталях, или, как они это называют — текст мелким шрифтом. Это было очень, очень плохо.
— Я должна переехать к нему?
— Сейчас не пятидесятые годы, мисс Монро. Большинство обрученных пар живут вместе до брака, — ответил Маршалл.
— Это все, конечно, замечательно, но мне не очень нравится идея переезжать жить к незнакомцу, и уж тем более к такому.
— Я тоже от этого не в восторге, сладкие щечки, — заметил Баррет.
— Не называй меня так, — отрезала я, закатив глаза.
— Как? Я лишь репетирую ласковые прозвища для моей невесты.
— Что ж, я не считаю «сладкие щечки» ласковым прозвищем. Оно отвратительно.
— Как скажешь, лапушка.
Вместо того, чтобы перегнуться через стол и придушить его, я сделала несколько глубоких вдохов. Ты сможешь сделать это, Эддисон. Просто представь себе миллион долларов и новенькие Джимми Чу, которые сможешь надеть.
— Хорошо, я согласна переехать к нему. А что с моей квартирой?
— Вы можете сохранить аренду, или, если пожелаете, можете найти себе другую после окончания партийного собрания, или же после выборов. Независимо от того, что вы выберете, у вас будет мало возможностей бывать там в течение следующих нескольких месяцев.
С финансовой точки зрения более выгодным будет просто перевезти вещи в Арлингтон, пока не закончится кампания, к моему брату Эвану. А потом я смогу посвятить время поиску жилья своей мечты.
Ох, черт. Моя семья.
Что я им расскажу? Хотя мои родители жили в нескольких штатах отсюда, мы общались не реже раза в неделю. И раз уж я не упоминала о том, что встречаюсь с мужчиной, сложно будет убедить их в чем-то, а учитывая, как близки мы были с Эваном, не было ни единого шанса, что он поверит моей внезапной помолвке. Я полагала, что смогу уговорить его молчать, особенно, если упомянуть тот факт, что сенатор Каллаган знает людей, которые смогут заставить его исчезнуть.
Если убрать друзей, то у меня не было никого вне кампании. Друзья, которые появились у меня, когда я впервые приехала в округ Колумбия, были связаны с Уолтом. И только мы разбежались, друзья исчезли. Думаю, они утешали его после нашего расставания.
— Что до квартиры, то, как насчет того, что я живу в Нью-Йорке, а Эддисон здесь? — спросил Баррет.
— Ваш отец предложил гостевой домик в его поместье в качестве жилья, когда вы будете не в разъездах. Эддисон в качестве вашей невесты должны заметить выходящей из вашей квартиры в Нью-Йорке как минимум несколько раз.
— Эм, я ненавижу Нью-Йорк, — сказала я.
— Как ты можешь говорить такое? — Баррет вытаращился на меня.
— Потому что это правда. Он слишком шумный и переоцененный. Единственное, что его извиняет — это Бродвей.
— Утверждать, что ты ненавидишь Нью-Йорк, это почти то же самое, что говорить, что ты ненавидишь Америку, — проговорил Баррет, уставившись на меня со смесью недоверия и отвращения.
— Это не так, — я закатила глаза.
— Еще как, черт возьми.
— Может с твоей точки зрения это и так, но для меня то, что ты ненавидишь Вашингтон, звучит более непатриотично.
Маршалл постучал ручкой по столу.
— Можем мы вернуться к теме?
— Извините, — сказала я.
— Да, извините, — повторил Баррет, склоняясь над контрактом.
— Итак, все согласны с параграфом один?
— Да, — пробормотали мы.
Маршалл кивнул.
— Параграф два: на все время кампании обе стороны выражают согласие с воздержанием от контактов, как физических, так и эмоциональных с любым представителем противоположного пола.
— Минутку… — Баррет вскинулся, словно его стегнули плетью. — Я что, в эти девять месяцев не смогу видеться ни с кем кроме нее?
Ауч. И хотя мне не хотелось это признавать, меня это задело. Меня не должно было удивлять нежелание Баррета сохранять моногамию с кем бы то ни было, тем более со мной, но все равно это прозвучало обидно.
— Спасибо за то, что заставил меня чувствовать себя прокаженной, — пытаясь выглядеть спокойной, проговорила я.
Баррет тут же изобразил извинение.
— Это касается не лично тебя, а исключительно моего члена.
— Баррет, вообще-то мы пытаемся продать образ счастливой влюбленной пары, — Маршалл раздраженно заворчал.
— Но это условие означает, что я останусь без секса, — Баррет ткнул пальцем в договор.
— Не совсем. Ты можешь приятно провести время со своей рукой, — с усмешкой возразила я.
— Я никогда не оставался без секса даже на девять дней, — процедил Баррет, прищурившись, — не говоря уже о девяти месяцах.
— Все когда-нибудь бывает в первый раз.
— Чушь собачья!
— О, ну конечно, ведь все вертится вокруг тебя, — пробормотала я.
— Прошу прощения?
— Послушай меня, красавчик. Для меня застрять тут с тобой тоже не прогулка в парке, но я готова сделать это.
— Потому что в обмен ты получишь неплохую компенсацию от моего отца.
— Ты такой придурок.
— А то я раньше не расслышал.
— Ну, так может вместо того, чтобы думать членом, начнешь думать о том, чтобы помочь отцу пройти партийные выборы и стать нашим новым президентом?
— Я и так думаю о своем отце, иначе не согласился бы на эту нелепую идею.
— Тогда перестань быть таким эгоистом.
— Поверь, детка, ты не захочешь оказаться поблизости, когда мне будет не хватать секса. Это совсем не весело.
— Может, тогда ты сможешь придумать лучшее применение свободному времени и заняться чем-то ради общего блага?
— Когда я занимаюсь сексом — это и есть вклад в общее благо. Это не просто приятное занятие.
— Ох, убейте меня!
— С моим размером это будет не сложно.
И снова мне пришлось бороться с желанием придушить Баррета или же пнуть его по яйцам.
— Есть ли возможность добавить к контракту условие, обязывающее Баррета обращаться ко мне уважительно и без этих незрелых намеков? — спросила я, уставившись прямо на парня.
— Я тот, кто я есть, милая. И я не изменюсь только потому, что этого будет требовать контракт или ты, — Баррет положил ладони на стол. — Так что или ты целуешь на прощание свой миллион и выходишь за дверь или пристегиваешься и наслаждаешься гонкой.
Ррр. Меня от него тошнит. Не думала, что когда-нибудь встречу кого-то столь
