обещание конунгу Кнуту Великому выступить против Олава Харальдссона и действительно сражавшийся при Стикластадире против Олава. Снорри говорит, что уже после гибели Олава Кальв «понял, в какую ловушку попал, когда поддался на уговоры Кнута конунга. Тот не сдержал ни одного обещания, которые он дал Кальву. Ведь он обещал Кальву звание ярла и власть над всей Норвегией, и Кальв был главарем в битве против Олава конунга, в которой тот погиб. Но никакого звания Кальв не получил» [Круг Земной. С. 376].
В «Гнилой коже» мы вновь имеем свидетельство активного и непосредственного участия Ярослава в возведении Магнуса на норвежский престол, с одной стороны, и сверхличной заинтересованности Ингигерд в его судьбе, с другой (или стремление автора «Гнилой кожи» представить дело таким образом).
Эйнар Брюхотряс и его люди приехали теперь к конунгу Ярицлейву и княгине Ингигерд и несли свою весть и послание лучших мужей из Норега, и вместе с тем просьбу, чтобы Магнус отправился в Норег и взял там землю и подданных. Конунг принял все это хорошо и сказал, что нет в Нореге человека, которому он доверял бы больше, чем Эйнару, «и все же мы беспокоимся о том, насколько норвежцы верны Магнусу и не ждет ли его такое испытание, какое к несчастью выпало его отцу». Тогда был с конунгом Ярицлейвом Рёгнвальд Брусасон, и имел он тогда власть, и ведал обороной Гардарики, и был старше всех людей и всеми очень любим. Он имел также большой почет от конунга. Конунг Ярицлейв заводит теперь этот разговор с княгиней и говорит ей, что приехали лучшие мужи из Норега и хотят теперь сделать Магнуса конунгом в Нореге и поддержать его в борьбе за власть. Она отвечает: «Я была бы рада, если бы Магнус получил имя конунга в Нореге, равно как и другой почет, но при том, что они так жестоко обошлись с его отцом, сомневаюсь я, что они смогут дать ему власть при противодействии Кнютлин-гов и Альвивы, которую я считаю самой худшей и жестокой из всех них. И долго еще будем мы об этом разговаривать, прежде чем Магнус уедет отсюда, и о многом твердо договоримся, если это случится».
А Эйнар и его люди попросили конунга во второй раз, чтобы он передал их слова княгине, чтобы они могли взять Магнуса с собой, поскольку конунг сам первым начал это дело и они приехали по его поручению. Эйнар заявил, что это было бы не по-княжески так быстро изменить свое мнение без всякого повода. Рёгнвальд Брусасон поддержал это дело Эйнара и его людей. Так говорится, что долго их просьба не была услышана. Затем сказал конунг: «Это действительно мое поручение, и я очень хочу, чтобы Магнус, мой воспитанник, получил почет, и все же я боюсь злобы Альвивы и могущества Кнута, но также и предательства лендрманнов. И хотя они хотят добра, как я надеюсь, так может все же случиться, что тренды предадут его, как и его отца». Эйнар говорит: «Вам простительно, господин, что Вы боитесь за ваш замысел, но есть необходимость в том, чтобы мальчик получил свои родовые земли и чтобы его почет стал наибольшим. Но таково же желание всех людей в Нореге – избавиться от этого злого правления и той неволи, в которой они сейчас находятся». Княгиня говорит: «Мы не будем препятствовать почету Магнуса так, чтобы он не получил своих родовых земель по этой причине, но для нас простительно, Эйнар, что мы боимся того, что тренды сделаются еще более опасными, чем раньше. И по причине своей любви к Магнусу я бы никогда с ним не рассталась, если бы не было у него столько всего поставлено на карту. Но ты, Эйнар, – человек знаменитый и известный многими хорошими делами, и тебя не было в стране тогда, когда пал конунг Олав. Есть у тебя также большая сила, и сам ты являешься предводителем всех лендрманнов в Нореге. Если ты хочешь стать попечителем Магнуса и его приемным отцом, тогда мы рискнем на это, и тем не менее – таким образом, что ты еще дашь ему клятву верности, и двенадцать человек вместе с тобой, те, которых мы захотим выбрать». Эйнар отвечает: «И хотя некоторым кажется, что это будет трудно сделать – потребовать с нас клятвы в чужой стране, – все же, я полагаю, что дело пойдет лучше, если мы используем эту возможность. И конечно, это может многим показаться смехотворным, что мы приплыли из Норега для того, чтобы принести клятву двенадцати, и все же мы хотим пойти на это и вместе с тем пообещать ему от всех нас поддержку». И затем дали двенадцать самых выдающихся людей клятву, что они поддержат Магнуса в его борьбе за звание конунга в Нореге и последуют за ним со всей верностью и укрепят его государство во всем [Msk., 17–19].
«Клятва двенадцати», которую, согласно саге, приносят норвежские хёвдинги, требует комментария. В соответствии с норвежскими законами, с человека могло быть снято обвинение на основании совместной клятвы его самого и определенного числа людей. Клятвы различались по числу со-клятвенников, каковых могло быть один, три, шесть или двенадцать. В случае самых серьезных уголовных преступлений требовалась tylptar-eidr, «клятва двенадцати». Относительно клятвы верности Сверре Багге приходит на основании анализа сагового материала к следующим выводам: «Редкое использование клятв, таким образом, подтверждает, как кажется, предположение, что произнесение клятвы означало принятие на себя очень большой ответственности. Но именно по причине этого уважения к клятвам было очень трудно требовать их от других людей. С некоторыми допущениями мы можем поэтому заключить, что уважение к клятвам – это ближайшая параллель к европейскому кодексу чести. Следует, насколько возможно, избегать клятв, но, как только клятва произнесена, трудно избежать позора, если не сдержать ее» [Bagge 1991. Р. 168].
Магнус на Руси
Стихи скальдов первой половины XI в., Сигвата Тордарсона, Бьярни Халльбьярнарсона и Арнора Тордарсона, при всей скупости их содержания, со всей очевидностью подтверждают факт пребывания Магнуса Олавссона на Руси.
В одной из вис Сигвата Тордарсона Магнус назван «юным конунгом с востока из Гардов». Сигват Тордарсон – исландский скальд (ок. 995 – ок. 1045), один из самых знаменитых исландских скальдов. Около 15 лет он был скальдом конунга Олава Харальдссона. После смерти этого последнего (1030 г.) был скальдом его сына Магнуса. Стихотворное наследие Сигвата велико.[67] Снорри Стурлусон приводит 27-ю и 30-ю строфы «Лаусависур» скальда Сигвата Тордарсона, сочиненных в 1031– 1035 гг. [Skj., А, I, 273–274]. Он рассказывает, как в начале зимы 1035 г. скальд Сигват отправился на восток через горы Кьёль в Ямталанд и затем в Хельсингьяланд, и прибыл в Свитьод, и отправился тотчас к королеве Астрид, и, хорошо принятый, прожил у нее долгое время.
Сигват часто спрашивал, когда он встречал купцов, Хольмгар-дсфари , что они могли сказать ему о Магнусе Олавссоне. Он говорил: «Но хочется узнать мне о юном конунге с востока из Гардов; слишком хорошие вести часто приходят. Я слышу пустое, – хотя крохотные посланцы привета и летают между нами, – я обманут относительно того, что сын конунга держит путь домой».
И когда Магнус Олавссон приплыл в Свитьод из Гардарики, тогда там находился Сигват с королевой Астрид, и всех их хорошо приняли. Тогда сказал Сигват: «Ты отважился вернуться домой, и ты вполне в силах завладеть землей и подданными, конунг Магнус; я поддерживаю твою власть. Я был готов поехать в Гарды, так как у меня было поручение к тебе, о, конунг; тебе, моему сыну по крещению, было написано твоей мачехой письмо».
Затем отправился Сигват в поездку вместе с королевой Астрид, чтобы последовать за Магнусом в Норег [IF, XXVIII, 18-19].
О роли Астрид, жены Олава Харальдссона и мачехи его незаконнорожденного сына Магнуса, в возведении этого последнего на трон в Норвегии сообщает только Снорри Стурлусон в «Круге земном», основываясь на трех строфах^скальда Сигвата, посвященных Астрид [Jesch 1994]. Финнур Иоунссон [Skj., А, I, 274] не перевел последние две строки второй из приведенных выше вис – их перевод предложил Бьярни Адальбьярнарсон в издании «Круга земного» [IF, XXVIII, 18–19]. В последнем издании «Круга земного» Бергльот С. Кристьянсдоттир и др. [Snorri Sturluson 1991. Bl. 567] было высказано предположение, что «письмо», о котором идет речь, представляло собой письменное подтверждение от Астрид того, что ее пасынок был официально признан законным наследником трона. Джудит Джеш, впрочем, справедливо утверждает, что это предположение доказано быть не может [Jesch 1994. Р. 10, note 10].
