мешок или другую тяжесть и бежать на корму, и проверить, не поднимутся ли галейды на цепи». И вот делают они так, и поднимаются корабли на цепи, и тотчас они останавливаются, и прекратилось движение. Тогда сказал Харальд: «Теперь должны все люди перебежать на нос корабля и держать в руках ту же тяжесть». И вот в результате этого соскочила с цепи та галейда, на которой был сам Харальд, а другая поднялась на цепь, развалилась на части, и погибло очень много людей с нее там в заливе, а некоторых спасли. И с этим выбрался Харальд прочь из Миклагарда и поплыл так дальше в Свартахав, и прежде чем он выплыл в море, высадил он на берег девицу Марию, и дал ей хороших спутников назад в Миклагард. [Харальд просит Марию передать Зое, что власть ее над ним не так уж велика.] Затем расстались они и плывет Харальд на север за море, а оттуда едет он по Аустррики в Хольмгард [Msk., 84–85].
Романтическая история с влюбленностью Харальда в принцессу Марию и ревностью императрицы Зои напоминает Васильевскому «сюжет немецкой поэмы о короле Ротере», а также «Сагу о Тидреке Бернском». «Не наше дело разбирать, которое сказание имело влияние на образование, склад и развитие другого. Но, по-видимому, повесть о Гаральде в XII веке в своей любовно-романтической части рассказывалась несколько иначе. Вильгельм Мальмёсберийский (ум. 1141), смешивая Гаральда относительно прозвища, но верно называя его братом св. Олафа, пишет, что он в юности, находясь на службе византийского императора, обесчестил одну знатную женщину и за то, по приказанию императора, был брошен на съедение льву, но одними голыми руками задушил зверя... (Это повторяется и у других позднейших писателей.) Теперь этого льва нет в Гаральдовой саге, но очень вероятно, что он в ней был, точно так же, как есть сцена с убиваемым львом в поэме о короле Ротере» [Васильевский 1908. С. 236, 237, 238].
Любопытно замечание Васильевского относительно «девицы Марии», фигурирующей в этой истории: «Мария, конечно, упоминается в современной Гаральду византийской истории, но это была мать императора Михаила V, низверженного и ослепленного. Если ее похитил норвежский герой во время Константина IX (сага рассказывает о похищении вслед за ослеплением Мономаха), то нужно подивиться его выбору, потому что это была уж слишком пожилая женщина» [Там же. С. 280].
Харальд получает в свое владение добытое в Византии богатство
Во всех сводах[101] говорится, что Харальд взял «под свою власть, в свое распоряжение» все то золото и всякого рода драгоценности, которые он посылал Ярославу из Миклагарда. Снорри подчеркивает, что «это было такое большое богатство, что ни один человек в северных странах не видел подобного во владении одного человека». О большом богатстве Харальда, приобретенном в Византии, говорит и Адам Бременский: «Став воином императора, он участвовал во многих битвах против сарацин на море и скифов на суше, прославившись доблестью и скопив большое богатство» [Adam, lib. III, сар. XIII].[102]
Снорри Стурлусон рассказывает об источнике богатств Харальда следующим образом:
И когда Харальд прибыл в Хольмгард, конунг Ярицлейв превосходно встретил его. Провел он там зиму, взял тогда в свое распоряжение все то золото, которое он раньше посылал туда из Миклагарда, и всякого рода драгоценности. Это было такое большое богатство, что ни один человек в северных странах не видел такого во владении одного человека. Харальд трижды ходил в обход палат (polutasvarf), пока он был в Миклагарде. Там есть такие законы, что каждый раз, когда умирает греческий конунг, тогда варяги идут в обход палат (polutasvarf). Они тогда проходят по всем палатам конунга, там где находятся все его сокровищницы, и каждый тогда свободно присваивает то, что идет ему в руки [IF, XXVIII, 89-90].
Итак, Снорри рассказывает, как Харальд, находясь на службе в Миклагарде, трижды принимал участие в polutasvarf. Снорри понял первую часть слова как лат. palatia, «императорский дворец» , а вторую как svarf, исландское существительное от глагола sverfa, «идти колонной, шеренгой». Он сообщил, что, согласно законам, когда умирал византийский император, варяги имели право пройти по его дворцу, предаваясь неограниченным грабежам. Далеко не все исследователи принимают трактовку Снорри. Рассмотрим последовательно несколько точек зрения.
В. Г Васильевский считает, что после ослепления Михаила Ка-лафата, в котором Харальд должен был участвовать, он мог оказаться «среди возмутившейся толпы, штурмовавшей дворец; мы должны предполагать, что именно тогда он учинил то, что сага (вероятно, вслед за скальдами) называет polotaswarf – грабежом (царских) палат, и наполнил руки византийским золотом» [Васильевский 1908. С. 283]. В другом месте Васильевский уточняет, что «императорский дворец византийского владыки именуется polotur (множеств.), то есть, палатами (от palatium, Pfalz)» [Там же. С. 239].
По мнению А. И. Лященко, «автор саги в оправдание грабежей своего героя приводит невероятное объяснение о праве варягов брать, что попадет под руку, при перемене правителя Византии. Конечно, это не могло быть правом. Но вполне допустимы были грабежи при столь частых в Византии дворцовых революциях. Действительно, Гаральд пережил три смены правителей в Константинополе: Романа III (1034 г.), Михаила IV (1041 г.) и Михаила V (1042 г.)» [Лященко 1922. С. 127, примеч. 2].
С. Блёндаль [Blondal 1939. Р. 8] отметил, что такого рода ограбление императорского дворца, а тем более его казны, по случаю смерти императора, было в принципе невозможно в столь высоко цивилизованном обществе, каковым являлась Восточная Римская империя. Если бы что-либо подобное происходило, только бы вполне определенное количество комнат, с вполне конкретными предметами в них, было бы открыто для дружинников императора. Однако ни в одном византийском источнике мы не находим и намека на подобный обычай. И все же, по мнению Блёндаля, «хоть небольшое ядро истины» в этом известии Снорри есть. Исходя из того, что «в среде варягов был значительный русский элемент», Блёндаль объясняет термин polutasvarf при помощи русских слов палата и сбор [Ibidem, 9]. Впрочем, при таком понимании термина трактовка стоящих за ним реальных событий не сильно отличается от той, которую дал Снорри Стурлусон. Блёндаль предложил и еще одно толкование слова poliitasvarf от русских слов получать и сбор в значении «налог, пошлина». Он полагал, что варяги, с одной стороны, могли использоваться для сбора податей в тех местностях, где регулярные сборщики дани не могли справиться без военной поддержки, а с другой, – наемники, будучи на длительное время расквартированы в какой-нибудь византийской провинции, должны были получать с местного населения специальный налог [Ibidem, 10– 12].[103]
А. Стендер-Петерсен [Stender-Petersen 1940] утверждает, что Снорри ошибался, говоря о трех «обходах палат» Харальдом во время его пребывания в Византии. В действительности этот термин относится к сбору Харальдом даней по поручению Ярослава Мудрого во время его пребывания на Руси. Само слово polutasvarf, по Стендер-Петерсену, – тавтологично, содержит перевод самого себя, оба его корня, первый – русский (полюдье), второй – скандинавский (svarf), означают «поворот, оборот, круговое движение», возможно, с какими-то особыми оттенками значения. Однозначно поддержал точку зрения Стендер- Петерсена лишь Дж. Шепард [Shepard 1973], заключивший на основании этого, что Харальд участвовал в полюдье во время своего первого пребывания на Руси, и датировал его пребывание 1031–1034 гг.
Ф. Дёльгер в рецензии на статью Блёндаля отдал предпочтение мнению этого исследователя [Dolger 1941. S. 250–251]. П. Ле-мерль назвал гипотезу Стендер-Петерсена «весьма остроумной, хотя и не доказанной по всем пунктам» [Lemerle 1960]. X. Бир-нбаум посчитал аргументацию Стендер-Петерсена весьма противоречивой [Birnbaum 1981. Р. 18]. Г Г Литаврин также более согласен с Блёндалем, нежели со Стендер-Петерсеном, «так как те же саги сообщают, что Гаральд отсылал свои богатства из Византии на сохранение Ярославу Мудрому, был обвинен в присвоении казенных денег и добычи и даже подвергся аресту» [Литаврин 1972. С. 596; Литаврин 1967. С. 83-84].
Возможности для присвоения государственных средств и личного обогащения у Харальда несомненно были, если он, согласно теории Блёндаля, привлекался для сбора налогов. В. Т. Пашуто подчеркнул, что «варяжский корпус использовался для сбора дани и полюдья и на Руси... и в Византии (Гаральд Сигурдарсон, будущий зять Ярослава, не раз участвовал в polutasvarf); при участии в сборе дани варяги получали одну треть – это русская традиция; впрочем, одну треть добычи получал корпус руссов в Византии во время похода Василия II на Болгарию, одна треть шла императору, другая – греческому войску» [Пашуто 1968. С. 25].[104]
