- Николаев, боец, - пробивается голос откуда-то издалека. - Николаев.
- Да, - попытался произнести Степа. - Что случилось?
Губы слушаются его с трудом. И главное он не слышит себя. В уши, словно вата забита. И голова кружится. Подождал несколько секунд. Пробовал подняться. Не получается. Словно что-то тянет вниз. Поэтому просто немного оттолкнулся от стены, на которую упирается правое плечо и удобнее разлегся прямо на полу.
Вроде стало легче. А где дежурный? Осторожно повернул влево голову. А получилось. Но лейтенанта не видно. Теперь в таком положении ничего не беспокоит. Поднял руки. Нормально. Пошевелился. Получается. Рука задела лежащий рядом автомат. Осторожно, опираясь на приклад автомата и стену, начал подниматься. Есть какая-то слабость, ноги-руки плохо слушаются, но встал. Сделал шаг и тут, словно выбило пробки из ушей. Даже почувствовал что-то теплое. Сразу же появились звуки.
Там в помещении, что-то кричит лейтенант. Сделал шаг, второй, третий. Быстрее. И вот Николаев уже в комнате. Тут какой-то разгром. Пять человек в разной позе лежат на полу. Лейтенант-дежурный мечется от одного к другому. Но в отличие от Степы пока никто не пришел в сознание.
- Николаев, ты? Молодец. Все пятеро живы, но без сознания. Я фельдшера вызову, а ты тут присматривай.
Степа ничего не ответил. Трудно. Просто встал по стойке смирно, и автомат взял "на ремень", повесив его за правое плечо. Потом постепенно переместился к ящику. Оказавшись рядом с опаской перевел на него взгляд. А он целехонький. И волей неволей заметил, что внутри лежат большая старинная книга, жезл, и большой тусклый булыжник. Тепло идет до сих пор. И тут опять из ящика что-то невидимое вылетело во все стороны. Но на этот раз Степа даже удержался на ногах. Лейтенант вернулся через пять минут вместе с капитаном Щербаковым. Сегодня он дежурный по части.
- Николаев, давай всех вытащим в коридор. А ты потом присматривай тут за всем, - велел капитан.
Втроем справились с переноской тел еще до прихода фельдшера. Он такой же солдат срочной службы, как и Степа, но перед призывом окончил медицинское училище. Вот его сразу и взяли по специальности. Ночует он при санчасти, поэтому одновременно и за дежурного.
Впрочем, чем там за дверьми занимаются, Степу интересует мало. Да просто не до этого ему. Так еще и не пришел в себя. Правый бок побаливает. На ногах стоять трудно. А ему теперь надо еще и бдительность усилить. Охраняемый сундук вскрыт, произошло, что-то неожиданное. Наверняка будут разбираться, что и как. Поэтому теперь нельзя допустить малейшей оплошности. Надо содержимое ящика сохранить в полной целости и сохранности. Да и обстановку в помещении. Иначе может все плохо кончится. И для него в том числе. Вот начнут искать виновных. Поэтому справку о решении вскрывать ящик надо прибрать. С ним надежнее.
А тут еще офицеры говорили, что прервалась связь и со штабом корпуса, и со всеми остальными. Даже скорую не смогли вызвать. Так что придется теперь тут ему куковать еще долго. Он лицо заинтересованное, ничего трогать не будет. А поставить кого другого нельзя. Мало ли что пропадет. Только бы сил хватило. Степа устроился у стены рядом с ящиком. Так легче. Да и охраняемое рядом.
Степа так просидел уже часов двенадцать. Свет в комнате вырубили почти сразу же. По проводам ток поступать перестал спустя несколько минут, поэтому дежурный сразу же включил резервный источник энергии. Он обеспечивает штаб, столовую, караулку. Но мощности генератора не хватает. Теперь в этой комнате горит фонарь вроде "летучей мыши". И даже хорошо, что он еле светит. У Степы рядом есть еще фонарик, который пока выключен. Экономится аккумулятор. Лейтенант сказал, что утро сегодня наступило не в пять часов, а в два. Но окна открывать не стали. Да так и лучше. Дверь заперта, и Степа даже немного подремал. А так он просто сидит рядом с ящиком, почти без движения, и нет никакого желания что-то делать, и даже думать о чем-то. Хочется вот так просто находиться в состоянии покоя и ничего больше. Все воспринимается почти как во сне, и просыпаться не хочется. Почти полная апатия ко всему вокруг кроме ящика.
Приход ответственного от руководства с дежурными и начальником караула для опечатывания ящика, а потом и со сменой, Степа встретил даже с недовольным раздражением. И все же вынужден был отправиться в казарму, где в присутствии помощника начкара и старшины роты сдал оружие и боеприпасы. Потом прапорщик почти насильно отвел его в столовую. Борщ и кашу Николаев проглотил, не чувствуя вкуса. Не успел он доесть, как его нашел фельдшер. Оказывается, Степу пока решили положить в санчасть, причем в карантинную палату. Там он спокойно отдохнет, но главное будет ограничено его общение с остальными.
С другой стороны ему же и лучше. Степе тут выдали и пижаму, которую он даже не стал одевать, а просто сразу улегся в кровать. Кое-как его растолкали только на ужин, после которого он тут же уснул снова. На другой день он вставал только поесть и выпить воды. А следующим утром ему вернули одежду, вооружили, дополнив снаряжение противогазом и комплектом ОЗК и вновь приставив к ящику. В результате мимо Степы прошли все остальные события, происходящие вокруг. До него долетели лишь обрывки информации. К тому на посту он вновь погрузился в состояние апатии. Организм так еще до конца не отошел от последствий ночных событий. Сменили через сутки. К удивлению вместо него остался один из молодых офицеров. На этот раз завтракать отправился прямо с оружием. Не успел он допить чай, как прибежал посыльный.
- Доцент, тебя срочно зовут в штаб, - скороговоркой выпалил он.
- Хорошо. Сейчас приду.
- Требовали срочно.
- Да понял я.
Несмотря на срочный вызов, проторчал в штабе еще полчаса. За это время успел получить на руки военный билет. И только после этого ему доверили погрузить ящик с этими непонятными предметами, которые ведут себя так странно, в кузов ЗИЛа. Там же приказали остаться и Николаеву. Ехали недолго, до приземлившегося на старый аэродром небольшого самолета-биплана. Степа посчитал, что он тут в первую очередь как грузчик, но оказалось, что ошибся. Ему приказали сесть в летательный аппарат, рядом с ним внутри
