Когда она уехала, я приласкала Розу, представляя ее в возрасте Флоры. К тому времени у моей груди будет уже другое дитя, может быть, даже мальчик. Затем я решительно остановила себя — мне не следовало мечтать, я слишком часто и беспочвенно делала это раньше. Но я как на иголках ждала возвращения леди Бартон.
Вскоре она снова приехала ко мне, улыбаясь.
— Все устроено, дорогая. Джордж поговорил с одним из своих знакомых медицинских светил, и выяснил, что научные взгляды изменились. Следовало бы сказать об этом Леонидасу двадцать лет назад, но теперь они лучше в этом разбираются. И рассказ Нэнни Фентон подтверждает это, — ее голос упал до шепота. — Ты просто не представляешь, что этот доктор еще сказал Джорджу — что кайзер, как и Леонидас, родился с кривой шеей, но его умудрились выпрямить! А теперь у него семеро здоровых детишек — правда, все как один немцы — и это доказывает, что проблем с детьми быть не может. Только не рассказывай этого никому, дорогая — мы же не хотим, чтобы вокруг думали, что Леонидас оказался в положении этого немца? — она опустилась в кресло с удовлетворенной улыбкой. — Как только Леонидас вернется домой, ты сообщишь ему хорошие новости.
Я не могла поверить — это было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Позже, когда я снова пошла в село, я встретилась на улице с доктором Маттеусом.
— Можно мне... можно мне кое-что обсудиль вами? — устремилась я к нему.
— Разумеется, леди Ворминстер — когда мне зайти к вам? — наверное, он заметил разочарование на моем лице, потому что добавил: — Или вы предпочтете пойти со мной в приемную? Я как раз возвращался домой.
Когда я села у него в кабинете, он спросил:
— Так чем я могу быть полезен? Какие-нибудь хорошие новости?
— Нет... я... дело в том, что... — я запнулась, покраснев. Доктор Маттеус просто сидел и ждал, но выглядел таким доброжелательным, что я наконец, решилась рассказать ему о словах леди Бартон. Закончив рассказ, я спросила: — Так он прав, знакомый сэра Джорджа?
— Почти наверняка, по-моему, — улыбнулся он.
Я разрыдалась. Доктор Маттеус пошел и принес мне бренди.
— Леди Ворминстер, я не представляю, почему ваш муж верит в такое, — сказал он, когда я выпила бренди. — Если бы он только доверился мне... хотя глупо на это надеяться — он из тех людей, кто не доверяет никому, кроме вас, конечно. Но, скажу со всей искренностью, если бы он спросил меня об этом двадцать лет назад, я дал бы ему такой же совет, хотя тогда, учитывая обстоятельства его рождения, я говорил бы об этом с меньшей уверенностью. Но даже если есть какая-то вероятность искривления, сейчас она исправляется упражнениями в детском возрасте, — он наклонился и взял Розу за подбородок. — Но вот перед нами прекрасный пример, что об этом можно не беспокоиться. Я уверен, ее вид убедит лорда Ворминстера, что он способен иметь и другого здорового ребенка, — он взглянул на меня и увидел выражение моего лица. — Поздновато, да? Но он не поверил бы мне после того, как его предала одна особа.
Я ничего не могла ответить — я чувствовала себя такой виноватой, испугавшись, что нечаянно выдала тайну рождения Фрэнка.
— Не расстраивайтесь, леди Ворминстер, — ласково сказал доктор Маттеус. — Я уже понимал, что вероятно, так и есть. Я знаком с менделизмом, который указывает, что некоторые особенности наследуются реже остальных. В любом случае, упомянутая особа уже мертва.
— Но ее сын жив, — прошептала я.
— Доктора не выдают тайн, — еще ласковее сказал он.
— Но леди Бартон, сэр Джордж...
— Я уверен, что сэр Джордж не называл имен, когда советовался со своим знакомым — британский правящий класс знает, как вести себя с простыми людьми. Подозреваю, что леди Бартон с сыном сами знают об этом лет двадцать, не меньше. Они же давно знакомы с вашим мужем. — Я вспомнила твердое высказывание леди Бартон: «Ему пора иметь сына», и поняла, что доктор Маттеус был прав. Он все еще убеждал меня: — Кроме того, сложение вашего мужа почти наверняка не передается по наследству, поэтому неважно, скольких здоровых детей мы предъявим в доказательство — двоих или одного. Если хотите, то можете сказать Ворминстеру, что я сделал эти предположения позже. Кстати, может быть, вы захотите, чтобы я проконсультировался с кем-нибудь еще?
— Пожалуйста... и спасибо за вашу доброту. Несколько дней спустя доктор Маттеус сообщил мне результаты запроса — они оказались в точности такими, как он предсказывал.
— Итак, в следующем письме к мужу вы можете сообщить, что зачатия можно больше не опасаться.
Конечно, я не написала об этом Лео — объяснение могло оказаться трудным. Он мог бы рассердиться, если бы подумал, что я выдала тайну его первой жены. Однако я была уверена, что доктор Маттеус прав, утверждая, что леди Бартон знает о ней, как и мистер Селби, — а сколько еще людей подозревали правду! Деревенские жители постоянно отзывались с одобрением о цвете волос Розы: «Какие славные кудряшки — точь в точь как у его светлости». Я молилась, чтобы Фрэнк никогда не узнал об этом. Но он наследовал Пеннингс, а Лео почти не бывал там — значит, все будет в порядке. А я тем временем дам Лео сына для Истона.
Глава двадцать восьмая
Теперь я каждый день читала за завтраком «Таймс», чтобы знать последние новости о войне. Наши войска снова начали наступление и достигли речки Анкр, но два судна-госпиталя затонули на минах у мыса Эгюий. Одним из них был огромный лайнер «Британик», за час ушедший под воду. К счастью, на нем не было пациентов, но погиб доктор и несколько членов RAMC. Я содрогнулась — слава Богу, Лео был в безопасности на суше.
Джим Арнольд теперь находился в госпитале рядом с Солсбери. Место, где была отрезана его нога, воспалилось, и он очень исхудал, но наконец пошел на поправку. Клара посещала его каждую неделю, а по воскресеньям приходила на чай к его матери. Миссис Чандлер рассказала мне, что миссис Арнольд очень ценит Клару: «Она хорошая девушка, моя Клара, но как жаль... — она вздыхала. — Мужчины смотрят только на внешность девушек. Женщины, они другие, их не волнует, если мужчина не слишком хорош собой. Они смотрят внутрь, на его сердце».
В конце месяца с роз Лео осыпались последние лепестки. Я распрощалась с «Эйми Виберт» до следующего года и написала Лео, что буду скучать по ее золотистым цветам и глянцево-зеленым листьям.
