— Не могу поверить Тань, что этот пупсик, оказался таким козлом! — возмущалась подруга, отпаивая меня брусничным чаем с молоком. — Вообще, не понимаю его мотивов. Вокруг него всегда же столько баб вьется….. Да, млин, ты же и сама это видела. Так с какого же, он к тебе-то лезет?
Я рассказала ей почти всё, что со мной произошло за последние несколько дней. Конечно, опустила некоторые подробности изнасилования, однако в целом, Маня в курсе практически каждого моего шага и действия.
— Я не знаю, Маш что мне делать. Стасу сказать не могу. В полицию пока не ходила, и я не уверена, что смогу заставить себя, написать на него заявление. Это всё так…. Мерзко.
— Полиция ему ничего не сделает. — Машка говорила уверенно. Сразу видно, что она понимает о чем я ей говорю. — На его бои ходят практически все верхи этого города. Думаю, он легко отмажется от твоих обвинений. Только после этого ещё и отомстить тебе захочет.
Чувствую как снова начинается истерика. Слезы так и просятся политься градом. Всхлипываю и опускаю глаза.
— Маш, что мне делать?
Не выдерживаю и просто начинаю выть в голос. Подруга протягивает мне сухие салфетки и садится рядом. Гладит меня по спине и волосам, в незамысловатых попытках успокоить.
— Есть у меня одна мысль, Тань. Но она тебе не понравится.
— Что за мысль? Говори, Маш. Что мне делать? — поднимаю на неё заплаканные глаза и жду какого-нибудь дельного совета. Теперь вся надежда на неё, на Машку.
Подруга со свистом выдыхает. Мотает головой, будто о чем-то задумалась, но потом всё же говорит.
— Блин, тут без рюмочки чая и не обойдешься. — мрачно заявляет она и встав с дивана, идёт к небольшому серванту, стоящему около дальней стены комнаты. Там у неё есть коньяк. Правда, совсем немного, и для редких случаев. Но сейчас, видимо как раз он и есть.
Я настолько удивлена её реакцией, что моментально забываю про свои слезы. Ё-мае, и что она опять там задумала?
— Тань, это прозвучит странно…. — Машка наливает себе немного коньяка и залпом выпивает всю рюмку. — Но ты должна притвориться, как будто Кремень тебе нравится.
— Что??! — моему возмущению нет предела. — Ты совсем сбрендила? Думай что ты говоришь….
Машка нахохлилась и налила себе и мне чуток коричневой жидкости, из своей заначки.
— Пипец, Малинская, ты просила моего совета, или я тебе его дала. А ты, млин, ещё возмущаешься.
Честно говоря, моей подруге совершенно не идёт изображать из себя обиженную невинность. То что она мне сказала, это полнейший абсурд. Бред сумасшедшего. Вообще, не представляю, чем она думает.
— Маш, это не совет, а дерьмо. Как ты себе это представляешь? Да и какой в этом смысл? Зачем мне это делать?
Девушка мотает головой и откидывается на спинку дивана.
— Тань, вот ты вроде взрослая баба а простых вещей не понимаешь. Запал он на тебя, запал. Хрен он тебя теперь отпустит. И пока ты от него бегаешь, только подогреваешь его интерес. Не стоит так делать.
Она взяла со стола шоколадную конфетку и сделала мне знак рукой, как бы говоря «попробуй».
— Да и потом. Он красивый парень. Не урод. А фигура у него, вообще…. — Машка мечтательно потянулась. — Закачаешься. О нём вон столько девок мечтает. Высокий, красивый, подтянутый. При деньгах. А ты блин, бегаешь от него, идиотка.
— Машка, ты сама идиотка. Ты ни фига не понимаешь! Тебя хоть раз насиловали? — меня от негодования прям расколбасило. — Что ты говоришь, сама-то поняла?
Машкино лицо вмиг ожесточилось. И улыбочка с её физиономии сползла.
— Всякое бывало. Я как ты знаешь, никогда не была монашкой. И начинать не собираюсь. Если бы меня изнасиловал сам Кремень, я бы наверное, визжала от счастья.
— Ты дура, Маш. Не обижайся.
— Та как пожелаешь….
***
После того разговора, с подругой, мы больше не возвращались к этой теме. Я просто заперлась в её квартире, и никуда не выходила. Стасу я не стала говорить, что живу у подруги. Он бы сразу понял где я нахожусь, и со стопроцентной вероятностью, передал бы это Кремню.
Подозреваю, что он итак в курсе где я сейчас живу, всё же выбор у меня небольшой. Я мало кого в этом городе знаю.
На мой телефон все два дня поступали звонки с неизвестных номеров, на которые я не отвечала. Чаще всего это было с одного и того же номера, который бывало, звонил мне не переставая по несколько часов. С него же приходили угрозы из разряда «когда я доберусь до тебя, хуже будет».
Все эти звонки и сообщения я игнорировала. Однако сегодня, мне пришло смс с другим текстом.
«Если не ответишь на чертов звонок, твой брат окажется в больнице»
До сегодняшнего дня, он не угрожал мне расправой над братом. Но похоже, его терпение окончательно лопнуло, и он решил пойти на новый шаг.
Телефон уже давно был на беззвучке, но я видела, что мне на него поступают звонки. В этот раз я все-таки решила ответить.
— Да.
— Выйди на улицу, нам нужно поговорить. — в его голосе не было угрозы. Но и расслабленным, его можно было назвать разве что, с натяжкой.
— Мне не о чем с тобой разговаривать, урод. Оставь меня в покое.
— Ты не сможешь бегать вечно, Таня. Рано или поздно, нам придётся всё выяснить. — снова эти железные нотки в голосе. — Выйди. Я не трону тебя. Обещаю.
Меня беспокоило некое подсознательное чувство тревоги. Было ощущение, что он где-то рядом. Я чувствовала его энергетику и пыталась выяснить откуда она идёт.
Подсознательно подошла к окну и тут же замерла на месте. Он стоял рядом с большим черным Гелендвагеном, прислонившись спиной к двери, и смотрел на то окно, через которое я смотрела во двор. Сердце моментально ушло в пятки. Мне показалось, что он увидел меня и прищурился, с ухмылкой. Как зверь.
— Таня. — трубка в руке обозначила свое присутствие. — Я не услышал ответ. Если ты сейчас же не выйдешь ко мне, я приду за тобой сам. Усекла?
Я болезненно сглотнула и прижала телефон к уху ещё сильнее. Чувствовала себя загнанным зверем, которого выслеживает хищник. Это страшное ощущение….
— Ты не сделаешь этого. — я хотела чтобы мой голос звучал уверенно, но он звучал скорее истерично. В Машкину общагу не пускают кого попало. На подходе, к лестнице, дежурит консъержка. Да даже если она и пропустит его, у меня ещё есть дверь. Она задержит его пока я буду вызывать полицию.
— Хочешь проверить?
У него было столько уверенности в голосе, что я снова испугалась. Что если он и правда, не врет.
Кремень между тем продолжил говорить.
— Ты совсем не заботишься,
