Жизнь значительно потаскала мою маму, и она всегда выглядела на свой возраст. А может даже и старше, не мне судить. Для любого ребенка, мама всегда самая лучшая.
— Так ты, точно поедешь домой? — Маша повернулась ко мне с пассажирского сидения машины брата, в ожидании ответа. — Мне кажется, тебе сейчас нужна подруга, Тань. Давай напьемся, как в старые добрые времена. Что-нибудь посмотрим. Будет весело, Танюха, поверь! — Машка даже подмигнула.
Это её показное веселье, было совершенно не в тему, и я болезненно улыбнулась, через силу.
— Все в порядке, Маш. Ей нужно домой. — Стас подал голос. — я больше не позволю ему издеваться над сестрой. Вот увидишь. Ты ведь этого опасаешься?
Его голос ожесточился, и я понимала, что братик действительно волнуется за меня. Глядя на эту умилительную сцену, внезапно захлестнула волна нежности.
— Да ну? — Машка была скептична. — Еще скажи, что ты сорвешь из своей комнаты его плакат?
Стас помрачнел.
— Я бы давно это сделал если бы знал, что все так плохо.
— Хочется на это посмотреть. — Барышева улыбнулась. — Может я сегодня у вас переночую?
— Хорошая мысль, Маша. Вот только единственное спальное место, на сегодня, это кровать Стаса. Если ты не против его общества, то поехали конечно, переночуешь у нас.
Я не могла её не подкольнуть. Знала, что Стасик ей нравится. Как и любой мужчина, с которым Барышева знакома.
Она хмыкнула.
— Никакого с вами веселья.
Мы подождали, пока невысокая Машкина фигурка скроется в темноте подъезда, и брат завел мотор и стал потихоньку отъезжать от подъезда. Всю оставшуюся дорогу до нашего дома, мы с братом больше не разговаривали.
Юлия Семеновна Соколова, невысокая крупная женщина, в теле, и по совместительству, наша со Стасиком мать, за последнее время несколько сдала позиции, и как-то даже немного постарела. Она сегодня была практически немногословной и только ворчала что-то про то, что у нас мало еды, и вся она через раз вредная.
Тут мы со Стасом не могли с ней не согласиться.
На деньги, от наших совместных подработок в ресторане, сильно не развернешься, тем более, что нам было необходимо оплачивать съемное жилье, а у брата к тому же, была девушка с завышенными запросами, но при всем этом всём, на самое основное нам всегда хватало. Мы никогда не бедствовали слишком сильно.
— Ну и засранка ты всё-таки, Тань. — цокала языком моя мама, вытаскивая из шкафа тарелки, кружки и другие столовые принадлежности. — На кружках серый ободок. Неужели рук нет помыть их с содой или с хлоркой…?
— Мам они нормальные. Не придирайся.
— А это тогда что? — Юлия Семеновна нашла какой-то небольшой дефект на моей любимой кружке с сердечками. Я действительно, постоянно пила из неё то чай, то кофе, то молоко с медом, и поэтому она могла быть не очень чистой. Это правда. Но по большей части, посуда в нашей квартире была чистая.
Мы со Стасом редко питались дома. Он чаще всего перекусывал либо на работе, либо в универе, либо у Ольги дома. А я питалась тоже, либо в университетской столовой, либо в том ресторане, в котором я работала, либо перекусывала у Машки. В те дни, когда тетя Ксюша, машкина мама, приезжала с гостинцами, в её квартире становилось просто супер уютно.
Поскольку питались мы с братом преимущественно не дома, посуды было немного, и практически вся она была в идеально чистом состоянии, но я понимала, маме надо было как-то отвлечься, чтобы не говорить про её ситуацию с отчимом, и очевидно, поэтому она решила надавить на нас со Стасом. Точнее, больше на меня.
Ну, да и ладно. К этому мы уже привычные.
— Кстати. — мама села на стул и заварила себе и мне чай с лимоном. — А где ты работаешь, Тань? Вы мне со Стасом совсем ничего не рассказываете. Бросили мать одну и рады….
— Я подрабатываю в ресторане, мам. Спасибо что спросила. А то, я как раз хотела у тебя денег попросить. Не забывай, что я и Стас всего лишь простые студенты.
— Не дерзи матери, Таня. Ты уже достаточно взрослая, чтобы зарабатывать сама. И почему у вас на кухне стол такой грязный? Стыдобища. Могла бы и чаще убираться.
Хмурю брови, и сжимаю кулаки от безысходности. Почему она у меня такая? Мы с ней не виделись более чем несколько месяцев, а мать как обычно в своем репертуаре. Иногда кажется, что доказывать мне какая я непутевая хозяйка, это и есть цель жизни моей матери. Это наверное, единственная вещь, чем она готова заниматься бесконечно. Без перерыва и выходных.
— А шторки у вас какие грязные….Тебе самой-то не стыдно, Таня?
— Мам, у нас стиральная машинка сломалась. И неизвестно когда предвидится ремонт.
— Ой, машинка, сломалась у них. Надо же! — мама театрально взмахнула руками. — А мы по-твоему как жили, когда ты маленькая была? У нас тогда ни стиральных машинок, ни пылесоса, ничего не было. Но мы же как-то справлялись. А ты что? Рук нет? Или ты принцесса?
Сказать ей какую-то колкость, помешал звонок в дверь. Я настолько сильно хотела сбежать с кухни, из виду своей матери, что пошла в прихожку почти бегом, хотя и не понимала, кто в это время может приехать к нам со Стасом, в гости.
Когда увидела на пороге нашей квартиры Кремня, честно говоря даже была рада. Увидит мою маму и сбежит восвояси.
Или же она. Посмотрим, кто не выдержит первым. М-да.
— Что тебе здесь надо?
Кремень не ответил. Он по привычке пошел в мою сторону с явным намерением меня схватить, как обычно и делал. Однако, в этот момент из кухни вышла моя мама, с полотенцем в руке и своей обычной недовольной физиономией, и парень внезапно застыл на месте.
Кирилл всегда был высоким. Выше моего брата почти на две головы. А уж я так вообще, ему до плеча едва доставала затылком. Поэтому, когда мама увидела его, такого высокого и мощного, хорошо одетого, уверенного в себе, с каменным лицом, властного человека, она на минуту застыла и разглядывала его с явным интересом.
Я чуть не хмыкнула при виде этого зрелища. Однако здравый смысл победил и я промолчала.
— Танечка, а кто это? — мама была сама любезность. — Это к тебе?
Я молчала и она сделала свои выводы.
— Или вы к Стасу?
В эту минуту появился и сам Стас. Он явно разозлился увидев Кремня на пороге квартиры, которую мы с ним снимали. Я давно его не видела таким. Все мышцы напряглись, а глаза метали молнии.
