Зал для торжества был нереально огромен, а его потолок настолько высок, что казался бесконечным. Все было отделано серебром и ониксом. Две противоположных стены являли собой череду арочных окон: с одной стороны открывался вид на озеро и горы, с другой — на иную часть дворца. Стена, что была видна отсюда, была украшена золотыми фресками и лепниной
— Это Вальхалла, — заметив любопытство в моих глазах, сказала Фрея.
— То самое место, где обитают все великие погибшие воины? — охнув, уточнила я.
— Именно, — улыбнувшись, подтвердила богиня красоты. — Ты бы видела, какой там потолок! Весь из золотых щитов! Да и в отделке много золота. Один, конечно, на славу постарался его украсить для достойных воинов! А те живут, не зная никаких лишений. Утром облачаются в самые лучшие доспехи и сражаются друг с другом, а после садятся за стол и пируют. Ночью же к ним приходят самые красивые девы и ублажают их до рассвета…
А еще, вспомнилось вдруг мне, по сказаниям, в день Рангарека все эти воины соберутся в зале Вальхалла, чтобы последний раз сразиться, защищая богов-асов. По спине отчего-то пробежал холодок.
— Но я своих воинов тоже не обижаю и даю им самое лучшее, — сквозь мои мысли прорвался голос Фреи. — Конечно, ко мне в Фолькванг попадают воины не столь великие, но и не менее храбрые, поэтому почестей им от меня тоже хватает.
А гости все собирались и собирались, зал заполнялся богами и валькириями, становилось шумно и весело. Повсюду порхали девушки-прислужницы с вином и закусками. И лишь Кей пребывал в напряжении, постоянно поглядывая на главные двери. Его состояние мне было понятно, а мысли ясны: он ждал появления Хель.
— Похоже, она не придет, — с горечью вырвалось у него в один из моментов.
Я взяла его за руку и ободряюще ее сжала:
— Праздник еще только начался. Будем переживать и печалиться по его окончании…
Один появился последним. Вошел через главные двери, которые тотчас закрылись за ним. Его верные спутники: вороны и волки — тоже были рядом. Верховный бог Асгарда сегодня также принарядился: сменил темные одежды на светлые, на плечи накинул алый с золотым плащ. Настроение его было приподнятым, он даже улыбался. Быстро взошел по высокой лестнице к своему трону, именуемому Хлидскьяльв, откуда, поговаривают, он может видеть, что происходит во всех девяти мирах. Повернулся к гостям и снова широко улыбнулся:
— Приветствую всех вас в своих чертогах. У нас большой праздник, и мы будем пировать и веселиться до самого утра. Ешьте сколько хотите, пейте сколько пожелаете — сегодня столы ни минуты не будут пустовать.
К нему подбежала девушка с подносом, на котором стояла большой серебряный кубок, наполненный вином. Один легко подхватил его, приветственно поднял:
— За моих дорогих гостей! — и осушил залпом.
Гости одобрительно загудели, возликовали и тоже стали поднимать свои кубки, выкрикивая хвалу богу-Всеотцу и Асгарду.
То, что главные двери распахнулись вновь, впуская запоздавших, в общей суматохе и ликовании пирующие боги заметили не сразу.
— Да это ж Хель! — точно гром среди ясного неба раздался чей-то возглас, и все и сразу притихли.
Кей же чуть с места не подскочил, я едва успела удержать его, усадив обратно.
— Хель? — Один поднялся ей навстречу. — Богиня мертвых впервые решила оставить Хельхейм и все-таки пожаловала на наш праздник? Удивлен, признаюсь…
Но Хель даже не собиралась быть вежливой и уж тем более проявить учтивость к хозяину Асгарда. Ее губы ни на миг не дрогнули в улыбке, а взгляд оставался холодным и презрительным. Она посмотрела на Одина и произнесла не выразительным голосом:
— Я пришла не одна.
Хель сделала едва заметное движение рукой, и рядом с ней прямо из воздуха появился Бальдр.
— Я возвращаю тебе твоего сына, Один.
По залу пронесся изумленный возглас.
— Неужели… — на лице Кея появилась неуверенная улыбка.
Я сама пока мало понимала, что происходит, но сердце против воли радостно заплясало.
— Сынок! — а это отмерла Фригг и ринулась было к Бальдру, но Хель остановила ее жестом.
— Я еще не все сказала, — произнесла она, глядя при этом только на Одина.
Тот смотрел недоверчиво то на нее, то на сына, который спокойно улыбался и будто совсем не стремился воссоединиться с родственниками. Один, подняв руку, попросил у гостей тишины.
— Говори, — обратился к Хель.
— Сделка, — коротко ответила та. — Ты ведь не забыл о ней?
— Я никогда не забываю о своих обещаниях, — Один сделал несколько шагов по направлению к ней. — Я помилую Локи.
Я бросила на Кея счастливый взгляд, но он продолжал с напряженным видом следить за переговорами двух богов.
— Фенрир? — приподняла бровь Хель.
— Сделка была только относительно твоего отца. Обмен Бальдра на Локи. Все справедливо, не так ли? Давай вести честную игру.
— Смерти боишься? Не хочешь попасть ко мне? — усмехнулась Хель. — Думаешь, как только отпустишь Фенрира, сбудется пророчество, и он лишит тебя жизни?
— Я не боюсь своей смерти, — ответил Один, грозно глядя на нее исподлобья. — Я страшусь гибели этого мира. Рагнарека.
— Как благородно… — насмешливо прицокнула языком богиня мертвых.
— Давай ближе к делу, — перебил ее Один. — Я готов помиловать Локи в обмен на возвращение Бальдра в мир живых.
— Так в чем дело? — вопросительно воззрилась на него Хель. — Бальдра я привела. Теперь жду твоего ответного хода, бог-Всеотец.
Один кивнул и взмахнул рукой, почти точь-в-точь как Хель некоторым временем ранее, когда возвращала Бальдра. На миг в зале потемнело, затем по глазам полоснула вспышка молнии. Свет вернулся, а вместе с ним прямо в центр зала появился Локи. Он качнулся и тут же рухнул на пол. Я вскрикнула и прижала руку к груди. Кей же, не обращая уже ни на кого внимания, ринулся к отцу, я — за ним. Локи, похоже, по-прежнему пребывал в бессознательном состоянии и не понимал, где он находится и что происходит. Кей опустился рядом с ним на колени и, похлопывая по щекам, пытался привести его в чувство. Но где же Сигюн?..
— А что же Сигюн? — озвучила мои же мысли Хель. — Я, конечно, не жалую женушку своего отца, но тем не менее…
— Она же не пленница… — развел руками Один. — Не понимаю претензии.
— Хель имеет в виду, отец, — впервые заговорил Бальдр, как всегда мягко и вкрадчиво, — что неплохо было бы переместить сюда и Сигюн. Она тоже, бедняжка, настрадалась…
Один недовольно хмыкнул, но все же выполнил просьбу сына. Миг — и рядом с Локи стоит, щурясь от яркого света, Сигюн.
— Хель? — она первой рассмотрела богиню мертвых, затем увидела сына, склоненного над мужем: — Нарви, дорогой! — но тут ее взгляд упал на Одина. — Всеотец! — и ее голова низко склонилась перед главой Асгарда.
— Твой муж помилован, Сигюн, — сказал ей Один. — Можешь забирать его.
— Благодарю, Всеотец! — выдохнула Сигюн.
Однако Один уже снова смотрел
