- Это как?
Бяка опасливо покосился на левый берег и сказал:
- Людей он убивает не просто так. Они их мучает. Чем больше боли, тем больше силы они дают для его колдовства. С большой силой он может поднимать кости. Заставляет мёртвое ему подчиняться. Умертвие трудно убить, оно ведь уже мёртвое. Без магии ему даже Эш, наверное, не навредит. А Эш не маг.
- Сказки, наверное, - я покачал головой. - Будь у этого садиста такие слуги, он бы спокойно захватил факторию и все посты.
- Умертвиям нет хода на наш берег, - сказал Бяка.
- И что их сдерживает? - скептически уточнил я.
- Это Лихолесье. Здесь разное есть. Здесь есть места, где не все могут быть. Умертвия императора боли не могут перейти через реку.
- Тогда почему он не натравил их на сборщиков рогоцвета? - задал я резонный вопрос. - Ведь раз с его умертвиями никак не справиться, они бы там всех могли перебить. А убили только двоих.
Бяка пожал плечам:
- Я не могу всё знать. Наверное, не только река их останавливает. Наверное, и на левом берегу есть места, куда они не могут попадать. Или у императора боли есть какой-то договор. Договор с другими. И он не может делать что-то плохое там, где нет договора. Ему ведь надо как-то жить там. И его людям жить. А у них нет защиты Пятиугольника. Значит надо договариваться. Потому и называет себя так. Потому что договорился. Император, это ведь хозяин земли. Вот он и хозяин там, где живёт.
Я покачал головой:
- Ничего не пойму. Кто с кем договорился? О чём?
- Я это тоже знать не могу. Но так люди говорят.
- Бяка, ты можешь рассказать так, чтобы я всё понял?
- Как я такое расскажу? Я не понимаю всё. Люди говорят разное. Они тоже не понимают. И я их не понимаю. Просто болтают. Но в лесу точно есть свои хозяева. Это всё знают. Хозяев леса надо бояться. Даже императору боли надо бояться. Я слышал многое, и даже один раз...
На последних словах Бяка помрачнел, всем видом показывая, что эта тема его напрягает. Но у кого мне выспрашивать, если не у него? Все прочие делиться со мной секретами не торопятся.
Однако и сильно давить на упыря не стал. Спросил, оставляя возможность для выбора:
- Если тебе неприятно это рассказывать, не надо. Просто мне очень интересно. Я ведь сюда случайно попал. Ничего здесь не знаю. Мне всё, что ты расскажешь про эти места, важно.
- А как это, попасть сюда случайно? - спросил Бяка.
Чуть поколебавшись, я выдал ему существенно урезанную версию событий:
- На наш дом напали разбойники. Всех моих родных убили. Я сумел убежать. Заблудился, спал под кустом, на земле. Там меня и нашли обозники, которые везли припасы в факторию.
- Странно, - почему-то удивился Бяка. - У нас с тобой похожие истории.
- Тебя тоже обозники привезли?
- Нет. Я жил на посту. С мамой и её мужиком. Мужик был хорошим. Колотил меня иногда, особенно когда пьяный, но кормил хорошо. Я плохо помню, что тогда случилось, - воровато обернувшись, Бяка склонился к моему уху. - Потом, когда спрашивали, я отвечал, что не знаю, кто напал на пост. Но я просто не знал, что можно ответить. Такое не расскажешь. К нам тогда пришёл сам лес. Не знаю, как ещё это можно сказать. И ответить так нельзя было. За дурака бы приняли. Да они и так приняли. Таких, как я, нигде не любят. Говорят, на юге упырей сжигают на кострах. Лучше я здесь буду, на фактории. Здесь меня не хотят сжечь. И кормят. И сюда лес прийти не сможет. Этот остров, он особый. Даже демонам на него нет дороги. Камень, на котором стоит фактория, заколдован древней магией. Как и всё Лихолесье рядом. Ну, или почти всё. Я же не знаю. Пятиугольником это место называют. Здесь тихо.
- И как этот лес выглядел? Тот, который к вам пришёл?
Бяка развёл руки:
- Было очень темно. Кричали люди. Сильно кричали. Мама сказала мне бежать в лес. Туда все дети бежали. Ну, я и побежал. Я только проснулся, ничего не понимал, только боялся. Светила луна, а сзади что-то горело. Я видел лес. Он был как тёмная стена, и все дети бежали к ней. А потом эта стена как бы ожила и шагнула им навстречу. Я не знаю, что это было. Наверное, какая-то магия. Но выглядело это так, будто сам лес начал двигаться. Все продолжали бежать, будто ничего не видели. Но я лучше их видел в темноте. Я видел, что туда бежать нельзя. Это было как охота, когда загоняют в ловушку. И они бежали в эту ловушку. А я развернулся и побежал в другую сторону. Не назад, а по склону холма. Туда, где деревьев почти не было. Когда деревьев мало, это ведь уже не лес. А в лес мне не хотелось бежать. Лес стал каким-то другим. Люди из фактории нашли только меня живым. Остальные были мёртвыми, или пропали. Дети почти все пропали. Их забрал лес. Тут везде есть хозяева. Всё кому-то принадлежит. Кроме таких мест, как Камень. Это особый остров. Так говорят. Хозяин правого берега решил забрать своё. И больше не стало поста. И мамы не стало. И мужика, который был мне вместо отца, тоже не стало.
- Извини, Бяка.
- За что извинить?
- За то, что напомнил об этом.
- Так ты же не виноват. Тебе надо знать. Тебе всё надо знать. Тебе ведь здесь жить.
- Насколько понял, такие вещи здесь случаются нечасто, - сказал я. - Даже два человека, это серьёзно. Сам говоришь, что народ заволновался.
- Конечно, заволновался. Никому не хочется остаться без кожи. Многие очень испугались. А хозяева, это ведь хозяева. Мы для них, как мокрицы в этом подвале. Можно не обращать внимания, а можно обратить. Мокрицы могут не знать о нас. А мы о мокрицах. Но мокрица обязательно узнает о нас. Когда-нибудь. Вот и мы не можем не узнать о хозяевах. Это такой край. В Лихолесье и без хозяев страшно. Много опасного. У соседей малыша съели крысоволки. Зимой они очень опасные даже для взрослых. Другой сосед пошёл проверить силки, и больше его не видели. Совсем пропал. Искали долго, но ничего не нашли. Про такое говорят: "Лес забрал". Тут всегда что-то происходит. Тут даже на правом берегу Черноводки очень страшно. В лесу можно попасться гоблинам. Их там много. Или даже
