Теперь это болото не сможешь сбить нас с правильного пути. Хотя, надо признать, или навык работал скверно, или испарения туманные влияли, но временами я испытывал странные ощущения, при которых работа навыка сбивалась.
Сказал об этом Бяке, на что получил ответ:
- Это Чащоба. Тут когда-то прошёл сам Хаос. Может это не туман, может это его дыхание осталось. Дыхание Хаоса может плохо влиять на ПОРЯДОК. А твой навык поиска дороги, это от ПОРЯДКА. Ой! Гляди! Суша! Нормальная суша!
- И вот это ты называешь нормальной сушей? - напрягся я.
- Ну, там хотя бы нет воды, - с сомнением ответил упырь, осознав, что обрадовался преждевременно.
В принципе, с ним трудно не согласиться: перед нами действительно простиралась суша. Может почва и влажноватая, но лужи в ней не стоят. Да и ступни, наконец, обрели опору, от которой отвыкли. Даже непривычно как-то, что земля не пытается затянуть ногу по колено.
Смущало то, что земля эта была неестественного красноватого оттенка. Больше всего это походило на то, что кто-то щедро рассыпал здесь тонны порошкового красителя. Растительности нет вообще, даже мох не желал селиться на таком непотребстве.
Зато поселилось кое-что другое.
Совершенно непонятное.
Не знаю, как можно назвать то, чему нет названия. Это походило на полые колонны с гибкими стенками из тонкого полупрозрачного пластика. А внутри в мутной жидкости ветвятся сложнейшие структуры, меж которыми плавно перемещаются призрачные сгустки. Эти столбы, диаметром от пары десятков сантиметров до полутора метров, уходили вверх вертикально или под небольшими наклонами. Посмотреть, чем они там заканчиваются, не получалось из-за тумана. То есть, они тянулись за пару десятков метров.
- Это не деревья, - сказал я, тревожно оглядываясь по сторонам.
Инстинкты кричали, что в столь странном лесу, если и водится что-то живое, оно непременно плотоядное и очень опасное.
- Это, наверное, цистосы, - неуверенно сказал Бяка.
- Что за цистосы?
- Я только слышал о них. Вон те сгустки, внутри. Если их тронуть, они обжигают кожу. А жидкость внутри делает землю красной. Как здесь.
- На чём эти столбы держатся?
- Не знаю, - ответил упырь. - Что-то их держит там, в тумане.
- Ходить по этим зарослям можно?
- Можно. Но опасно. Где цистосы, там всегда чики.
- Ещё одно непонятное слово. Что за чики?
- Чики - порождения Хаоса и ПОРЯДКА. Но Хаоса в них больше. Они мелкие и зловредные. Нас они легко убьют. Лучше нам туда не идти.
- Как скажешь, - легко согласился я.
Ну да, никому не захочется бродить по лесу, где вместо деревьев болтаются исполинские кишки, заполненные чем-то омерзительным.
* * *
Попытки обойти уродливый лес к успеху не привели. Слева мы уткнулись в такую трясину, из которой едва выбрались, перепачкавшись с ног до головы. Справа поначалу продвинулись неплохо, но путь преградила непреодолимая скала. В южном направлении она сваливалась в реку, сливаясь с обрывистым берегом, а с северной мы вышли к той же поросли цистосов.
Итак: безопасного прохода нет. Или мы попробуем пройти через красную землю, или придётся возвращаться на Черноводку, с весьма туманными перспективами отыскать более благоприятное место для высадки. Попытки узнать у Бяки, есть ли внизу такие берега, к успеху не привели. Но он постоянно повторял, что о реке ниже переката никто ничего хорошего не говорил, зато очень много матерились.
В общем, выбор невелик. Нам, конечно, очень не хотелось бродить по красной земле, но это - оптимальный вариант. Плюс Бяка вспомнил, что цистосы растут только в гиблых туманных низинах. Стоит выбраться повыше, и там их не будет.
В свете этой информации я даже попытался изучить скалу на предмет подняться по ней из болота, не забираясь на нехорошую территорию. Однако, гладкая гранитная стена, протягивающаяся минимум на двадцать метров, это для нас чересчур. Разве что лестницу построить. Но из чего? Здесь нет нормальных деревьев, а гнилые коряги в реке - не самый лучший материал. Да и чем скреплять столь высокое сооружение? Это всё равно, что лезть на крышу девятиэтажного дома при помощи кривых палок, без гвоздей и верёвок.
Не вариант.
Пришлось двигаться напрямик, строго на север. Я надеялся, что это кратчайший путь наверх, из плоской поймы, захваченной болотом и краснотой. Она не может тянуться долго, а мы перед этим рывком немного отдохнули, пожевали остатки рыбы и потому полны сил.
Продвигались в быстром темпе. Благо почва позволяла. Ни разу не топкая, наоборот - будто утрамбованная и тщательно высушенная. Почти как асфальт, шагать по такой поверхности - сплошное удовольствие.
Да мы за полчаса три километра так проскачем и не заметим. Ни кусты не мешают, ни буреломы, ни хотя бы единичные упавшие деревья. А склизкие колонны растут не настолько часто, чтобы создавать помехи нашему бодрому рывку.
И, вроде как, идти стало чуть тяжелее. Дорога явно поднимается. Очень скоро мы окажемся выше уровня тумана.
И скажем ему - прощай.
* * *
Бяка остановился резко, будто на стену налетев.
И тут же напряжённо спросил:
- Ты слышишь?
Звуки здесь чудят по всякому, но я не колебался с ответом ни секунды:
- Да. Похоже на жужжание. Слева сильнее, справа слабее. А вот впереди непонятно. Это что, чики?
- Не знаю. Я же их никогда не видел.
- Но ты ведь слышал про них.
- Мало слышал. Охотники много глупого рассказывают. О Хаос! Гед! Да они сюда идут!
- Прячемся, - скомандовал я, приседая за ближайшим цистосом.
Сгустки, снующие внутри колонны, при этом сгруппировались передо мной на одной стороне. Будто наблюдали, вынашивая нехорошие замыслы. Но я старался об этом не думать.
Здесь и без них нехорошего хватает.
Отсутствие видимости удручает. На улице уже, должно быть, полдень, но здесь в лучшем случае метров на двадцать пять удаётся всматриваться. Да и то лишь в тех случаях, когда туман слегка редеет на локальных участках, чтобы почти сразу сгуститься до прежнего непроглядного состояния.
Поэтому чика я заметил в последний момент. Он чуть ли в меня не врезался.
И вот тогда я понял, что Бяка вообще о них ничего не знает.
Начать с того, что чики не ходили, а летали. А ведь он упоминал именно наземный способ передвижения.
Представьте себе чёрный мяч, размером с футбольный, небрежно сделанный из низкокачественного войлока. Спереди кто-то приклеил с дюжину мелких глаз, позаимствованных у кукол разных размеров, под ними к земле свисают две коленчатые пики, похожие на заточенные паучьи лапы, а сзади вбок искривляется ядовито-оранжевый хвост гигантского скорпиона. Вся эта образина удерживалась в воздухе благодаря паре стремительно мельтешащих крыльев взятых у какого-то
