— Ну хорошо, товарищ Кваша, — сказал Василий Тимофеевич, не подозревая, что по фамилии Сашка еще никто не называл в отряде. — Задание, которое мы вам поручаем, очень ответственно. Согласны ли вы выполнить его? Подумайте хорошенько. — Василий Тимофеевич как-то уж очень тепло посмотрел парню в глаза, положил свою большую ладонь на его плечо.
— Я согласен, Василий Тимофеевич, — твердо ответил Сашко.
Сашко долго не возвращался. На одиннадцатый день, на рассвете, он пришел в отряд. Коротко доложил командиру о результатах и, позавтракав, мгновенно заснул в землянке. Лишь поздно вечером Сашко встретился с Василием Тимофеевичем на дальнем маяке. Проговорили до самого утра. Василий Тимофеевич исписал целый блокнот, а когда прощались, он обнял Сашко, как сына, и расцеловал.
Всю дорогу в отряд Сашко напевал песни. Несмотря на бессонные ночи, валившую с ног усталость, у него было отличное настроение. С заданием он справился, по словам Василия Тимофеевича, прекрасно. Хотя Василий Тимофеевич и не говорил ему, кто он, но Сашко не такой уж простак, чтоб не догадаться. И вопросы его интересуют не простые: воинские части фашистов, штабы и даже штаб-квартира самого Гитлера. Сашко, конечно, не знал, но вполне допускал, что Василий Тимофеевич прибыл сюда или от командования фронта, или даже из Москвы.
А Варов в это время делился своими впечатлениями от поездки с Натальей Михайловной и Клавой.
— Откровенно говоря, — размышлял он, — я не ожидал, что этот Сашко так сработает. Ведь мальчишка еще. Ну сколько ему? Шестнадцать?
— Мал золотник, да дорог, — улыбнулась Наталья Михайловна.
— Дорог, — подтвердил Варов. — Ну что, радиограмма готова?
— Готова. — Наталья Михайловна передала Варову исписанные листы.
— Как там у нас с питанием, Клава?
— Питание пока есть, Василий Тимофеевич, но на всякий случай надо запросить, чтобы прислали со следующим самолетом.
— Хорошо. Тогда за дело?
Когда суммировали данные, собранные Варовым, Сашко и Натальей Михайловной, увидели, что получилась неплохая картина.
Прежде всего добытые данные свидетельствовали о том, что гитлеровской штаб-квартиры в самой Виннице нет. По всем признакам она находилась в запретной зоне, в восьми километрах севернее города, в лесу, близ села Коло-Михайловки. Подтвердить, что именно находится в этом лесу, могли только пленные. Но такого пленного еще предстояло захватить. С этим и отправился Варов к партизанам, взяв с собой справку и другие разведданные, которые улетавший на рассвете самолет должен был доставить по назначению, в Центр.
В справке по гитлеровской ставке были подробно изложены все данные, касающиеся запретной зоны и истории ее возникновения.
Вскоре после оккупации Винницы, примерно во второй половине августа 1941 года, рядом с селом Коло-Михайловкой появилась специальная группа гитлеровских военных специалистов. Спецы осмотрели лес и прилегающую к нему местность, провели съемочные и планировочные работы. В лесу и на опушке наметили строительные площадки.
Жителей окружающих сел, которые раньше пасли скот, косили траву, собирали в лесу сушняк для топлива, ягоды и грибы, не пускали даже на опушку. Но работавшие в поле крестьяне могли видеть, что делали в их лесу чужие люди. Пронырливым мальчишкам удавалось проникать и в лес.
В начале сентября прибыла большая команда оккупантов в черных мундирах с черепом и скрещенными костями на пилотках и фуражках. Это были эсэсовцы. Они заняли лучшие дома в селах, лес и прилегающую местность объявили запретной зоной. Жителей села Бондари переселили в Стрижавку. Затем пригнали крупную, в несколько тысяч, партию военнопленных из винницкого лагеря, которых загнали в скотные дворы колхозов Коло-Михайловки и Стрижавки. Там они и жили под открытым небом — оборванные, обросшие, голодные, под усиленной охраной. Крестьяне попытались было чем-нибудь их подкормить, дать что-нибудь из одежды, но охранники в черных мундирах не подпускали и близко к заборам с колючей проволокой, за которыми находились пленные.
На работу военнопленных выгоняли часов в пять утра, возвращались они в одиннадцать вечера. Ходили слухи, будто бы строили они какие-то убежища, укрепления, подземные сооружения, бункеры. Многие не выдерживали, от голода, непосильно тяжелой работы, жестоких побоев гибли ежедневно десятками. Умерших на телегах свозили к силосным ямам на окраине Коло-Михайловки и туда сваливали. Ямы оставляли открытыми. Их не успевали закапывать, так как туда непрерывно шел поток погибших. Около двух тысяч военнопленных были погребены в силосных ямах за время строительства. Потери постоянно пополнялись за счет военнопленных винницкого и других лагерей. В разгар строительства на работах было занято около десяти тысяч военнопленных.
После окончания работ, примерно в апреле 1942 года, всех оставшихся в живых военнопленных не возвратили в лагеря. Прошел слух, что их расстреляли…
Одновременно с началом строительства вокруг леса в радиусе до пяти километров были оборудованы наблюдательные посты, окопы, огневые позиции для орудий и пулеметов. День и ночь всюду сновали патрули. Мосты и перекрестки дорог от Винницы до Калиновки усиленно охранялись.
Гестапо с помощью местных старост и полицаев взяло на строгий учет жителей близлежащих сел — Коло-Михайловки, Стрижавки и Бондарей. На каждого жителя заполнялась анкета с подробными биографическими данными и выдавался пропуск.
Жителям запрещалось оставлять на ночлег кого бы то ни было, даже близкого родственника или знакомого из той же деревни.
Все дома пронумерованы, перед входом в каждую квартиру вывешивались списки проживающих с указанием их фамилий, имен, отчеств и дат рождения. Портим спискам полицаи и старосты при обходе домов проверяли всех жильцов дома.
Летом же 1942 года жителям запретили производить работы на прилегающих к лесу полях. То, что было посеяно раньше, убрали сами гитлеровцы. Скошенный хлеб перевезли в село, заставили крестьян обмолотить, потом зерно забрали и увезли.
Ходили слухи, что в Винницу приезжал Гитлер и еще кто-то из большого начальства. Где они останавливались, сколько здесь пробыли — никто из местных жителей не знал, даже те, кто служил у гитлеровцев и располагал более полной информацией.
Обобщая собранные данные, Варов напряженно думал: была ли это ставка, или она находилась в другом месте?..
Каждый день разведчики отряда ходили на задание с надеждой добыть нужного Варову «языка».
Мечтой о таком «языке» группа Варова жила с тех пор, как обосновалась на Винничине. Варов почти три недели находился в лесу, у партизан. В отряд партизанские разведчики Цывинского за это время доставили четырех пленных, захваченных в разных
