Аркас огляделся слезящимся взглядом. Трепет сидел у стены. Он не двигался, под ним растекалась желтая лужа. Туловище женщины пыталось спрятаться в мусорной корзине. Освежеванный тип медленно раскачивался, бешено вращая глазами.
Это не человек, - проговорил журналист про себя. Это просто отвратительный образ. Но если б это был человек, я бы остановился? Я бы удержал себя? О чем я думал, когда размазывал его голову по фанере. Ни о чем. Это был белый шум. Белый шум. Звон ярости.
Это разумное оправдание: «не человек». Оно появилось только сейчас.
- Ты что такое, а? - поскуливал Трепет. – Мы ведь не знали. Мы бы никогда… Бедняга Шок. Он ведь хотел, чтобы искусство продолжало жить! За что ты так его?!
- Заткнись.
Никаса била крупная дрожь.
Журналист поднялся, не в силах разогнуться до конца, и подковылял к зеркалу. Это все еще был он. Нет, он не смог бы убить человека. Это Альфа с его сибаритскими замашками. Он показал ему, что жизнь простого образа ничего не стоит. Что даже не всякая идея достойна оплакивания. Это осталось где-то на поверхности. И вот тебе, пожалуйста. Теперь мы легко можем позволить себе убийство. Достаточно разозлиться.
- Мне жаль, - сказал Никас. – Я не хотел его убивать. Это случайность.
- Что? – взвизгнул Трепет. – Ты случайно ударил его сорок восемь раз? Тебе это нравится, прим? Нравится охотиться на несчастных? У тебя здесь сафари?
- Я не прим. Я - человек.
Трепет разинул пасть.
- А я Трепет, - пролопотал он через несколько секунд. – Я малый образ, владыка. Олицетворяю страсть к острым ощущениям. Простите, что был непочтителен. Я не знал. И Шок не знал…
- Я это уже понял, - устало сказал Никас.
- Клянусь, это досаднейшее недоразумение, - прошепелявила гнилая пасть. Художник встал, капая кровью на пол. Его развороченный анфас медленно срастался. – Сущностей здесь никто не считает. Да и кому они нужны? Не беспокойтесь о моей роже. Для меня честь и наслаждение, быть побитым вами, владыка. Мое имя Шок, художник пугающего. А это – моя скромная студия. Элен - моя подруга, - он указал на женское туловище. – На потолке – Дунай. Один из моих первых… смелых экспериментов. Очень старая работа, очень неуклюжая и наивная. Так что не хвалите. Не хвалите, ибо мне известно: это лесть. Лучше дозвольте служить по-всякому.
Аркас развернулся к ним, рассеяно вытирая руки о штаны. И заметил в дверном проеме роман.
- Вижу, вы успели познакомиться, – кротко произнес он.
- Привет Ригель, - в один голос сказали Шок и Трепет.
- Ты знаешь их? - спросил Никас потеряно. – Ты все это подстроил? Во имя фантазии, да заткнетесь вы там или нет?!
Разрушенная кабинка затихла.
- Да, знаю, - Роман погладил ластящееся туловище женщины. – Они забавные ребята. Нет, я ничего не подстраивал. Это получилось как-то само собой.
- М-м-м-м!
Аркас поглядел на освежеванного. Тот извивался и выл, будто его посолили. На розовой макушке сидела…
- Бабочка хаоса, - проговорил Никас. – Ты что здесь делаешь?
- Что за мерзость? – воскликнул Шок. – Владыка, изгоните ее, она вмешивается в кровавую гармонию моего эпатажа! Вы только поглядите как она нарушает цветовой баланс между гнойно-отечным и гангренозно-синюшным!
Трепет свирепо залаял.
- А ну заткнитесь, подонки, - цикнул на них Аркас. – Ко мне, Бабочка.
Насекомое мгновенно спорхнуло на палец Никаса. Оно выглядела очень уставшим. Аркас тихонько подул на нее теплом.
- Для чего ты свела меня с этими…
Шок растянул рваные губы. Трепет преданно пыхтел внизу.
- …с этими уродами.
В тоннеле раздалось эхо какого-то резкого шипящего звука. Послышались звуки борьбы. Невесть откуда потянуло обжигающим холодом.
- Атас! – успел крикнуть неизвестный. Шипящий звук сразу же повторился.
Из всех щелей полезли орды мохнатых тараканов, сколопендр, мокриц и прочей нечисти. Они неслись прочь, спасаясь от лютой стужи. Зеркала в обители Шока стали покрываться инеем.
- Это агенты Охлаждения, - прошептал побледневший роман. – Если они меня схватят… Я ведь беглец. Они вморозят меня так глубоко, что ты про меня даже не вспомнишь, отец.
- Что за Охлаждение? – спросил Никас.
- Нет времени объяснять! Мы должны бежать!
- Мы можем помочь, мастер, – угодливо заговорил Шок.
- Да, владыка, можем, – присоединился Трепет. – Мы выведем вас отсюда. Мы здесь каждую трещинку знаем! Они часто устраивают облавы, мы привыкли убегать.
Аркас благодарно посадил бабочку себе на плечо. В проеме показался обледеневший солдат, покрытый белыми наростами изморози. За спиной его тяжелели голубые баллоны. Ни в кого конкретно не целясь, он выставил перед собой сифон странного оружия.
Никас бросился на него.
Вшшшшиссс!!!
Холод ударил в потолок. Аркас почувствовал, как ладони примерзают к стальному дышлу ледомета. Обдирая кожу, он освободился и ударил кулаком. Противогаз агента глухо отозвался на удар, полетели ледяные чешуи. Он зарычал, пытаясь ответить, но тут ему в ногу вцепился Трепет. Подоспел Шок. Он вонзил свой зубастый нож в сочленение между нагрудным доспехом и каской.
Агент заклокотал. Ноги в тяжелых щитках подогнулись.
- Падай ты, сучара! – завизжал художник.
Наконец, им троим удалось вытолкнуть умирающего солдата в коридор. Тот грохнул об пол и затих. Аркас быстро осмотрелся.
- Пока никого! – выпалил он. – Но они зачищают трущобы. Скоро придут другие.
Молчание. Журналист оглянулся. Обитатели «скромной студии» богобоязненно заглядывали ему в рот. С треском упал Дунай. Его осколки разнесло по полу. Мягко топая обрубками, пробежала Элен и прижалась к колену Никаса. У Романа катились слезы.
- Ну, чего встали? – прошипел Аркас. – Быстро сваливаем отсюда!
Глава 7
Террор стоял перед водами Бессознательного.
Долог был его путь до этого сакрального места. Минуя слои Многомирья, Террор спускался все ниже по спирали времени, наблюдая, как деградирует и упрощается цивилизация. Как сложные цепочки причинно-следственных связей разлагаются на узлы простых реакций. Как отступает здравый смысл.
И возвращается Геноцид.
Злобный, закованный в цепи титан. Ужасное существо, пышущее темным пламенем, покрытое шкурой черного пепла и макабрическими узорами из костей. В глубоких траншеях, прорезающих спину, копилась кровавая жижа, бурлящая от жара. Пасть, гремящая чугунными заслонками, извергала вопли невинных.
- Я – вестник Максиме и Одниночества, - выл Террор. – И я говорю от их имени: готовься! Твое время приходит. Освобождение. Месть!
Титан натягивал цепи, бешено ревя.
Оригинальная планета Земля оборачивалась в обратную сторону.
Наконец, человечество спряталось. Почти исчезло. Прим долго бежал темными чащами. В первобытном образе леса, где со всех сторон на него щелкали клыкастые пасти. Бескрайние буреломы вставали на пути, темные пещеры – манили. Солнце первых лет человечества едва касалось узловатых корней.
Когда наступала ночь, ночь абсолютной темноты, в
