Александр рванул его за ремень назад.
– Ты чё? Охренел? – взвизгнул юноша, и повторил попытку вырваться из леса.
Удар в глаз откинул его назад.
– Сиди смирно! Дай разобраться, что тут происходит! Потом решим выходить к ним или нет!
– Чё сразу драться? – захныкал юноша, размазывая по лицу грязь вместе со слёзами.
Танковая колонна пропылила мимо и исчезла за стеной леса.
Александр с шумом выдохнул воздух и прислонился спиной к стволу берёзы. Вытер пот рукавом гимнастёрки.
– Нытик, а ты кто такой? – обратился он к хлюпающему носом юноше.
– Коля, – произнёс тот, вытирая текущие сопли рукавом. – С Уренгоя.
– Так, всё понятно.
– Что понятно, Александр? Мне вот ничего непонятно! – Тюляпин нервничал. – Эта форма. Откуда она взялась на мне? Танки эти. Вы хоть объясните.
– Во-первых. Перестань тыкать. Мы тут теперь одного возраста, если забыл. Во-вторых, мы в прошлом. Не надо делать круглые глаза. Я почему-то в этом уверен. Там, в будущем, нас уже нет в живых. Иначе, мы не сидели бы здесь. Я вот знаю, почему меня сюда закинуло.
Коля перестал всхлипывать и прислушивался к словам Александра.
– И почему? – проявил интерес Тюляпин.
– За всё надо платить, как говорится. Вы помните, как я был одет?
Оба собеседника разом кивнули.
– Так вот. Форма, награды – это всё липа. Не был я ни в каком Афгане. И звания у меня нет. Я вообще в армии не служил! Выпендриться захотелось. Только, как говорил мой отец, в жизни за всё надо платить.
Тюляпин сник, руки зашарили по поясу, наткнулись на стеклянную фляжку с водой. Непослушными руками расстегнул чехол, с трудом выдернул пробку и сделал глоток, уставившись взглядом в одну точку.
– Я уверен, что попал сюда из-за этого. За какие грехи попали вы, я не знаю.
– Александр. Саша. Я тоже ряженый. Не воевал я в Великую Отечественную. Славы захотелось, вот и надел отцов пиджак с наградами. Да потом награды матери добавил к ним, – Тюляпин вздохнул и повесил голову.
– С нами понятно. Остался Коля с Уренгоя. Для ветеранов он молод. Значит, какой-то другой грех есть. Колись, братец.
– Я…не знаю…
– Я знаю, – с сарказмом усмехнулся Тюляпин. – Он здесь для того, чтобы проверить свою версию и безвинно убиенных немцах.
– Убедительная версия. Вот так, Коля, теперь ты боец Красной Армии. Как ты там говорил? Убийцы ни в чём не повинных немецких солдат? Или что-то в этом вроде. Теперь тоже будешь убийцей. Это, Коля, война. Самая настоящая. Тут тебе в бундестаге не дадут читать лекции.
– Я не могу быть солдатом! Мне шестнадцать лет! Я несовершеннолетний!
Александр рассмеялся.
– Мы, как ты уже заметил, помолодели при переносе в другую реальность. А ты – постарел! Нас всех привели к одному возрасту. Не знаю, кто это сделал, но я, похоже, начинаю верить в бога.
– Надо идти к немцам и всё рассказать! Они поймут! Комиссары нас сразу к стенке, а они цивилизованные люди!
– Малыш! Опомнись! Это тебе не в две тысячи девятнадцатом в бундестаге выступать. Здесь другой мир! Точнее, война. С твоими рассказами тебя сочтут либо придурком и расстреляют, либо попробуют тебя использовать. Используют и всё равно расстреляют, чтобы противнику не достался. Вот тогда не факт, что советы выиграют войну. Тогда и ты уже не родишься…
– Вы не правы! Немецкая нация…
– Заткнись, нацист недоделанный! Надо думать, что делать дальше, а не выяснять гуманность нации.
Александр похлопал себя по карманам. Отстегнул клапан и извлёк на свет солдатскую книжку.
– Ого! Я при документах! Сейчас глянем. Письмо, – разочарованно протянул Александр. – Даже адреса нет. Какой-то Нине писал…
Александр, вдруг, замер.
– Выходит, что я писал? У вас, что-нибудь есть?
Тюляпин мотнул головой. Коля достал фото женщины лет сорока.
– Дай, гляну!
На обороте три слова: всегда рядом, мама. Даже даты нет.
– Приехали. Ни года, ни имён, ни части…
– Ни оружия, – добавил Тюляпин.
– Оружие! Мать его! – Александр вскочил, словно обжёгся. – Без оружия мы дезертиры! «Ветераны» боевых действий, блин…
Он оглянулся на грузовик. Слушай, а ведь в кабине должен был быть офицер. А у него точно должны быть документы! Хлюпик, сиди здесь и не дёргайся, а то второй фонарь засвечу. Понял?
Коля зло глянул на Александра и кивнул.
– Аркадий, гляди по сторонам. Проворонишь фрицев, нам хана! Понял?
– Чего уж тут непонятного, – буркнул в ответ Тюляпин.
– Тогда пошли.
Пригнувшись, они добежали до грузовика. В кабине сидел капитан с открытыми глазами. Пуля вошла в бровь. Водитель получил несколько пуль в грудь. Александр снял планшет. Вытащил пистолет из кобуры, покрутил в руках, сунул обратно, снял портупею, перекинул через плечо. В кармане кителя оказалось удостоверение на имя капитана Моисеева Вячеслава Андреевича.
– Двухсотый стрелковый полк, – прочитал Александр и хмыкнул. – Надо же какая насмешка – двухсотый… Аркаша, собирай все винтовки и патроны, я осмотрю грузовик и помогу. И не забывай головой крутить во все стороны!
В кузове грузовика лежали два бойца. Александр обыскал одного, забрал патроны, ссыпал в найденную каску. Вытащил пилотку из-под второго и надел на голову. Вдруг, этот второй схватил Александра за гимнастёрку. Страшные глаза на окровавленном лице сверкнули яростью.
– Чё за хрень вокруг?
Александр с трудом справился со своим голосом, который почти пропал, после выходки раненого.
– Война, – ответил хрипло.
– Какая война? Я на КАМАЗе в поезд въехал! Я должен был умереть!
Александр замер, в голове прокрутились события до перемещения в прошлое.
– Вот ты сволота! Я ехал в вагоне, в который ты врезался! Теперь мы все вместе в тысяча сорок первом году или ещё каком, кто его знает. Тут война идёт с немцами!
– Пошёл ты со своими немцами.
– Не веришь. Куда ранило?
– Ног не чувствую и чуть выше, походу позвоночник перебило.
– Хреново.
– Мне всё равно. Я жить не хочу. Два раза пытался повешаться, не дали, спасли. Мать их. Ты хоть дай умереть или убей!
Александр смотрел на молодое лицо красноармейца, бывшего водителя грузовика и не мог понять, что он испытывает к нему: ненависть или сострадание.
– Мог бы и с немцами повоевать, погибнуть на поле боя, так сказать.
– Пошёл ты со своими немцами!
Тащить с собой самоубийцу смысла не было. Оставлять здесь, значит дать врагу шанс, что они его могут узнать о будущем. Кто знает, что может рассказать этот недоделанный шофёр немцам. Пистолет оказался в руке, словно сам по себе.
– Откуда у тебя ТТ?
– Разбираешься в оружии?
– Разбираюсь.
Александр никак не мог решить для себя, что делать. Тащить раненого с собой, не зная местности и реалий или пристрелить? Только сможет ли он выстрелить в человека? Если тащить, то, как и куда? Ему нужна медицинская помощь, лекарства, а тут даже неизвестно направление, куда двигаться.
– Чего смотришь? Стреляй! Помоги умереть!
– Немцы! Колонна пехоты! – раздался голос Тюляпина у борта грузовика.
Александр глянул на раненого, на пистолет.
– Сейчас придут немцы, если выстрелишь по ним, они тебя точно убьют. Держи, тут восемь патронов, – он вложил ТТ в
