Ну и, разумеется, перспективы. Каждый год проводить Благословенную неделю с новой «принцессой». Себе-то можно не врать, идея приятно волновала. Но вот стоит только удариться в частности… Взять хоть Сиек-тян. Как это будет выглядеть? Благодаря ее плавательному костюмчику вообразить картинку труда не составило. Вот она лежит, стиснув зубы и отвернувшись, тихая и неподвижная, предоставляя мне инициативу спасения ее рода… Да уж, из меня инициатор тот еще. Может, напиться вдребезги перед этим делом?
А на будущий год — Авелла. Тут воображение послало меня лесом. Я даже в мыслях не смел представить, как столь низменными вещами можно заниматься со столь возвышенным существом. Хотя и в купальнике ее видел, и она совершенно недвусмысленно дала понять, что вовсе не против. Но всё же… Нет, нет, нет! С Авеллой можно прогуливаться по цветущему саду, держать за руку, вести одухотворенные беседы. А не вот это вот всё.
Хреновый из меня герой, в общем. Другой бы возмутился, что по целому году новую «принцессу» ждать, а я лежу, страдаю… В полушаге от рабыни, которая по первому слову отдастся мне так, как мне заблагорассудится.
— Я какой-то неправильный герой, — забывшись, изрек я в темноту. — И мне достаются какие-то неправильные приключения.
Все уже спали, и никто мне не ответил. Я без труда различал дыхание Ямоса, Тавреси и Натсэ. Вот даже она уснула, а я…
А я вдруг получил шлепок мокрой ладонью по лбу.
— Не спится, герой? — прошептала из раскрытого окна Сиек-тян. — Идем, прогуляемся.
На одеяло что-то упало. Я нащупал печать Воды.
***
Вот будь это фильм, или книга — я бы сейчас мысленно кричал: «Куда ты прешься, дурак?! Зачем? Натсэ проснется, пойдет следом, отыщет тебя как раз в тот момент, когда Сиек-тян, например, случайно споткнется, упадет на тебя, и вы застынете в неоднозначной позиции!». Однако в жизни все не так уж просто бывает.
Что меня заставило взять печать и выплыть в окно? А Огонь его знает. Она позвала — я пошел. До этого она только орала на меня и угрожала кастрацией, а тут вдруг — «прогуляемся». Учитывая то, что нам с ней предстоит, я решил, что не стоит обострять отношения со своей стороны. Хотя кому я вру? Решил… Ничего я не решал. Она позвала — я пошел, как безвольное животное, и уже задним числом придумал себе мотивацию. Зачем мне вообще разум? Чтобы презирать себя? Пока — единственная функция, которой я пользуюсь.
На запястьях и лодыжках Сиек-тян оказались светящиеся браслеты. Я плыл на их мерцание, не боясь заблудиться. Мы обогнули академию, пошли на глубину…
— Ай, ***! — выкрикнул я, со всего маху долбанувшись обо что-то твердое и деревянное.
— Да, ты все-таки безумно невоспитан, — сказали стоящие рядом браслеты.
— Моим невоспитанием занимались лучшие безумцы, — отозвался я и встал ногами на деревянное нечто.
Сиек-тян вздохнула и, взмахнув рукой, что-то сказала. Из тьмы проявилась ее печать, светящаяся голубым светом, и вдруг сделалось совершенно светло. Я огляделся. Мы стояли на носу корабля, который сиял.
Светилась каждая доска, каждый брус. Светились мачты без парусов.
— Как ты это делаешь? — воскликнул я, отправляя ввысь струйку пузырьков.
— Это не я, — сказала Сиек-тян. — Я просто активировала печати.
— Огня?!
— Дурной, что ли? Наши, водные.
— А почему светятся?
— Потому что. Тебе об этом поговорить хочется?
— Ага, — сказал я, хотя чувствовал, что правильный ответ будет «нет».
Сиек-тян закатила глаза (теперь я прекрасно ее видел, во всей красе плавательного костюма), но снизошла до пояснений:
— Есть глубоководные светящиеся животные и рыбы. Это свойство выманивается на печать Воды. Печать ставится на любой предмет. — Она потрясла у меня перед носом рукой с браслетом, на котором я разглядел рунический рисунок. — Все корабли так оборудованы, это не только для навигации, но и чтоб не сталкиваться с другими. Ясно?
— В общих чертах, — кивнул я. — Очень круто.
Сиек-тян кивнула и отвернулась. Посмотрела куда-то в сторону жилой части корабля. Не знаю уж, как она там правильно называется. Корабельное дело вообще прошло мимо меня.
— Подруга рассказала мне о Таллене.
Я медленно вдохнул. Сиек-тян ступила на больную мозоль. Я уже немного в себе разобрался и смекнул, что за себя самого я палец о палец не ударю, но вот если кто-то из близких попадает под удар…
— Подруга? — переспросил я. — Одна из тех, что донесли служителям?
— Они донесли отцу, а к Наллану тот пошел сам. Но по сути ты прав. Тебя вынудили согласиться.
— Твой отец — та еще скотина, — заметил я.
— Пожалуйста, не надо! — Сиек-тян топнула ногой. В воде движение это получилось гротескно медленным. Нога еще опускалась на палубу, когда Сиек-тян продолжила: — Папа очень хороший, но сейчас он с ума сходит из-за вырождения. Я прошу у тебя прощения за него.
— Нет уж. Прощений за других я больше не принимаю.
Вспомним хотя бы Зована. Авелла тоже извинялась за своего братца. И что получилось?
— Ну тогда прими за меня. — Это прозвучало приказом. — За то, как себя вела.
— Да ладно, — вздохнул я большим красивым пузырём. — Тебя-то я понимаю. Если тебе от этого станет легче — я себя примерно так же ощущаю.
— Угу. Только тебе потом не носить под сердцем ребенка от нелюбимого человека. Не воспитывать его. Ах, Мортегар, как же нам пережить эту проклятую неделю! — застонала она.
— Да там вроде просто всё должно быть, — пожал я плечами. — У меня была мысль напиться…
— Что, я до такой степени страшная? — повернулась она ко мне.
— Нет-нет, не до такой… Тьфу, в смысле, ты очень красивая, но… Но…
Сиек-тян с горькой улыбкой смотрела, как я пытаюсь подобрать слова.
— Рабыня? — подсказала она.
Я кивнул, опустив руки и голову.
— Я так сразу и подумала. И что? Ни разу?
Наверное, я покраснел — под водой было непонятно.
— Теперь мне хотя бы не так страшно, — подытожила Сиек-тян.
Вот и где, спрашивается, логика у этой дамы? Наоборот надо бояться пуще прежнего. Мало ли, чего у меня там получится, по неумению. Сломаю пространственно-временной континуум — то-то все обалдеют.
— Я буду не одна, мы будем вместе, — выдала она еще одну гениальную мысль.
— Так вроде бы в том и смысл, — пробормотал я.
Сиек-тян расхохоталась. Смех ее звучал слегка нервозно, но искренне.
— Мортегар, ты дурак! — воскликнула она. — Это прелесть.
Еще одна, блин. Откуда она знает моё кодовое
