Мне показалось, она упадёт в обморок. Госпожа Акади захлопала в ладоши. Пожалуй, и впрямь какое-то радостное ощущение от всего этого есть… Вот только надо теперь как можно скорее попереубивать всех Убийц, отыскать Натсэ и, покрывшись доспехами, объяснить ей, что… А вот хрен его знает, что ей объяснять. Про единую теорию двух браков она лучше меня знает — аборигенка всё-таки. Но вряд ли она хорошо отнесётся к моему магическому браку с Авеллой.
Пока я обо всём этом думал, Тарлинис, будто раздавленная змея, принялся из последних сил жалить. Я заставил себя прислушаться к его воплям:
— …изгоняются из рода! Кенса не терпит голодранцев! А поскольку никакого жилья я им не предоставлю…
— Я могу предоставить, — вмешалась Акади. — Моя родня на Материке охотно выделит молодой паре домик. Тем более, что сэр Мортегар прошёл испытание Воздушным вальсом и имеет полное право…
Тарлинис торжествующе захохотал:
— А вот и не выйдет! Они должны жить здесь, в Сезане.
— Ну так и будут, — пожал плечами Лореотис. — Этим двоим вполне можно устроить дом в посёлке, они же рыцари.
Мне приходилось соображать быстро. Так. Значит, новобрачные должны поселиться либо на личной жилплощади, либо в собственности клана, иначе обоих выпинывают из рода. Тут мы выкрутились. И Тарлинис понял, что мы выкрутились. И его это вывело из себя окончательно.
— А ты! — заорал он на Зована, уже не пытаясь держать себя в рамках приличий. — Ты, бесполезное отродье, немедленно расторгнешь этот жалкий брак, иначе я изгоню тебя сию же секунду.
— Да и плевать. — Зован поднялся и посмотрел в пенсне своему отцу. — Изгоняй. А потом в третий раз женись и надейся, что там дети получше будут.
— Дорогой. — Акади положила руку на предплечье мужа. — Ты не можешь просто так изгнать сына из рода. Он не нарушил ни единого правила.
— Это пока. Но пусть он попробует без моей помощи обзавестись собственным жильём, подобающим статусу!
— Меня вполне устроит арендованное. — Зован вышел из-за стола и задвинул стул, показывая, что с его стороны аудиенция окончена. — А без родового имени — уж как-нибудь обойдусь.
— Не-не-не! — подскочил я, озарённый внезапным порывом вдохновения. — А дуплекс за частное жильё сойдёт?
Понятия не имею, что ими услышалось, а мною произнеслось вместо этого странного слова, которое и в моём-то мире едва ли каждый десятый знает. Однако меня поняли. И госпожа Акади быстро кивнула.
Я кивнул ей в ответ и улыбнулся:
— Госпожа Акади. Сделайте, пожалуйста, красиво.
С этими словами я вынул из кармана ключ.
Умножение
Ключ превратился в два. Я подбросил их, и госпожа Акади не подвела. Ключи медленно, торжественно проплыли над столом.
— Ямос и Зован, — произнёс я в наступившей тишине. — Властью, данной мне Виментом, величайшим художником нашей эпохи, я наделяю вас обоих личным жильём. Живите счастливо и берегите своих избранниц. А теперь — можете послать своих родителей в любое место, по вашему усмотрению.
Глава 20
Лицо было мокрым. Я что, плакал? Дожил… Рыдаю во сне. Знать бы ещё, по какой такой причине. Хотя нет, это не слёзы — лоб тоже мокрый. Я ведь не вниз головой плакал.
Темно вокруг — хоть глаз выколи. Я попытался приподняться и почувствовал, что рядом кто-то есть. Кто-то сидит на краю постели.
— Здравствуй, Морт, — прошептала в темноте Натсэ, и в руке у неё загорелась свеча.
Я увидел отблеск пламени в фиолетовых глазах, увидел длинные чёрные волосы и рукоятку меча, торчащую из-за плеча.
— Натсэ! — Я обнял её, прижал к себе и был, наверное, счастлив. Если бы не это гаденькое чувство отстраненности. Натсэ как будто была не здесь, далеко. И думала вовсе не обо мне, а о чём-то далёком. Так напряжено было её тело, и вовсе не собиралось расслабляться.
— Что с тобой? — спросил я. Мне стало страшно. А вдруг она пришла попрощаться? Вдруг магия ошейника только сейчас с запозданием отступила, и…
— Со мной всё хорошо, — сказала она, отодвинув меня. — С тобой — нет. Идём, я кое-что покажу тебе.
Мы встали и куда-то пошли. Я не отдавал себе отчёта в том, куда именно. Двери, коридоры, залы… Я смотрел только на неё, а она — вперёд. Наконец, мы остановились.
— Сколько у тебя жён, Мортегар? — грустно спросила Натсэ.
— Две, — прошептал я.
— Две. Запомни это. Никогда не забывай.
Она подняла свечу, и я обнаружил, что стою перед зеркалом. В нём я увидел своё отражение. Залитое кровью лицо и вырезанную на лбу цифру: «2».
Я с криком отшатнулся и почувствовал, как мне зажимают ладонью рот. Прежде чем выкрутить руку, сломать, убить, я… проснулся. И в темноте сперва ощутил знакомый запах, потом — магическим зрением увидел знакомое пламя.
— Тише, сэр Мортегар, это я! — прошептала на ухо Авелла. — Вы сказали мне прийти после полуночи, и вот я здесь!
— Да, — выдохнул я, когда она убрала руку. — Точно… Точно, вспомнил.
Вспомнил весь минувший день в мельчайших деталях. Самое приятное воспоминание — как Тарлинис от ярости упал в обморок, и госпожа Акади небрежно махала на него веером. Потом всякие бумаги, заявления у Мелаирима. Мать Ямоса, бьющаяся в истерике.
А закончилось всё переездом. Ямос и Тавреси, Зован и Талли — две, скажем так, семьи, поселились в доме, который подарил мне Вимент. Мы с Авеллой и её рабыней помогали перетащить вещи. Успели даже чуть-чуть отпраздновать новоселье.
Я подарил им этот дом скорее из желания обломать Тарлиниса и матушку Ямоса, чем из каких-либо благородных соображений. И уж тем более не предполагал, что на меня будут смотреть, как на величайшего благодетеля всех времён и народов. Если слёзы и объятия Талли ещё пришлись более-менее в тему — они сломали между нами лёд, — то Зован и Ямос могли бы и промолчать вообще. Ну серьёзно: ничего не говорить. Но нет ведь. Ладно Ямос — он уже привык, что я его так или иначе выручаю, хотя дом — это уже немного другой уровень. Но вот видеть, как переламывает себя Зован, мне было попросту неприятно.
— Я не представляю, как и чем смогу тебе отплатить за это, — сказал он, избегая даже в глаза посмотреть.
— Вполне возможно, что однажды ночью я приду сюда весь в крови, с переломанными рёбрами, опираясь на плечо Натсэ, которая будет выглядеть не лучше. Если в ту ночь ты откроешь эту дверь, считай, что мы в расчёте, — сказал
