Очень хотел вас навестить. Но король пока что не отпускает меня от себя. У нас сейчас очень много дел. Наши люди находятся в Керилане. Подробности здесь я писать не стану, понимаешь сама, в какую страну придёт это письмо. Я очень надеюсь, что недели через две мне удастся выбраться из цепких лап своего монарха и навестить вас. Чувствую на себе большую вину за то, что не могу приехать сразу, но помимо денег меня здесь держит ещё и воинский долг!
Очень жду от тебя письма, расскажи мне, как у тебя с учёбой, как семья!
Виктор Мулин»
Отец хочет новостей? Он их получит! Катя взяла ручку и начала в подробностях описывать, что у неё случилось с отчимом…
* * *
Внезапно оба мужчины загорелись ярким пламенем. Сзади бежали двое работников органов, а также Володя и Михаил.
— Они мертвы, — с гордостью констатировал Михаил. — Блестяще, Ваня, ты их задержал.
— Да ты, Миха, тоже молодец, — похвалил его один из работников органов. — Ты их дотла сжёг.
— Да что ты, обычное пробивное уничтожение с уверенностью в своей цели, — Михаил поднял руку, сделал особый круговой жест, и внизу под ногами завыл ветер. Часть праха влетела к нему в руку, и он продолжал: — Который толстый — это был журналист и наёмник Гвардии Борсии Юрий Чамосский, а другой — гвардеец Виталий Ерёхин. Оба преданы стихии земле. Они за нами следили и послали иллюзорного духа.
— Вот почему он был как не живой, — проронил Вова.
— Да, но иллюзорные духи очень тонкие и на них невозможно наложить обычную невидимость. Что-то, видимо, разработали у себя там! Вообще это незаконное использование духов в целях шпионажа. Вот пройдохи-то!
— Стой так ты же сам сейчас некромантию использовал, запрещённую и у нас, и у них, — заметил другой работник органов.
— Я информацию вытаскивал из разлагающихся мозгов, а не зомби на людей направлял — на штраф за это у меня денег сполна будет, когда премию получу, — он повернулся к Вове и Ване: — Ума не приложу, и как вам порошка хватило!
— Стойте! — вдруг вскрикнул только опомнившийся Иван. Сейчас ему было наплевать на закон, на всемирный запрет на некромантию, на всё, кроме… — Миша, ты сказал, что взял в их мозгу информацию путём некромантии. Ты можешь взять ещё?!…
— Боюсь, что нет, — ответил Миша. — На них был наложен Трюк, который был активирован практически сразу же после моего заклятия. Я думаю вы знаете, что это такое.
— Не-ет, — протянул Вова с намёком, что интересуется.
— В общем, на вас при жизни накладывают заклятие Трюк, и ваше тело после смерти, которая становится активатором, перестаёт реагировать на заклятия воскрешения и иные формы некромантии. А зачем тебе это понадобилось, Иван?
— Не зачем, — сдерживаясь, проговорил тот. — Просто подумал, что мы можем узнать больше…
— Нет, — развёл руками Михаил. — Ничего больше узнать не сможем. Ладно, мы с этой информацией разберёмся, а вас, Иван и Владимир, поздравляю! Честно говоря, не думал, что вы справитесь. Да и не только я, — Миша протянул Вове бумажку. — Не показывайте это никому! Это секретный адрес нашего штаба. Ровно через неделю приходите туда за своим гонораром, и я уверен, что мы ещё поработаем. Наш начальник будет рад вас видеть. Всем удачи, мы пошли.
Иван не сразу понял, что сжёг в огне Михаил.
— Ты слышал, что сказал длинный? — очень медленно, сквозь зубы спросил он Вову, когда они вдвоём остались на площади перед музеем.
— Нет. А что он сказал?
— Пошли в гостиницу, там узнаешь.
Иван мочал всю дорогу. Он был шокирован словами этого гвардейца. Когда они зашли в номер и сели ужинать, Ваня всё рассказал другу. У того открылся рот от потрясения.
— Вот ты удивлён, — проговорил Ваня. — А когда этот гвардеец меня увидел, то удивился в сто раз больше.
— Ты борсияц. Ты даже был гвардейцем.
— Тебя это пугает?
— Нет, что ты! Ты всё равно мой лучший друг, и тем более знаешь, что я не националист.
— Как я понимаю, я ого-го каким гвардейцем был! Меня злит последняя фраза: «Так вот куда ты пропал год назад…» И после неё всё… Вспышка…
— Да ты подожди, не говори так, не Каретный же сгорел!
— Это радует, — невольно улыбнулся Иван.
— И Миху не стоит винить. Он же не знал! Ему и не надо знать. Он просто делал свою работу.
— Знаешь, Вова, когда я отошёл от шока, я еле удержался, чтобы ему шею не свернуть!
— Да уж… Значит, причина твоего забвения не в том, что ты был их врагом. Ты им не был. Ведь Виктор Каретный сам гвардеец и большой патриот.
— Но, может быть, я предал свою страну… А иначе почему я проснулся в Керилане?
— Помнишь, что нам говорил ректор? Пока не уснул — ничего не забыл. Тем более ты должен посмотреть в глаза человеку. Может, ты сам сюда уехал и уснул в одиноком, заброшенном доме.
— Не знаю, — и тут Иван решил показать другу то, что никогда раньше не показывал. — Подожди, я сейчас.
Он побежал в комнату и достал из своего чемодана две записки, которые нашёл у себя в доме. Он показал их Вове.
— Ну что? — поинтересовался Ваня. — Что скажешь?
Володя достал из деревянного письменного стола бумажку и ручку:
— Перепиши сюда любую из этих фраз.
— Зачем? — спросил Иван.
— Пиши!
Ваня вывел первую фразу и показал Вове.
— Вот! — провозгласил тот.
— Что?
— Здесь написано в такой форме, во втором лице… «Ты не должен»; «Твоё имя — Иван Тишков» … Но это уловка.
— Что ты хочешь сказать? — медленно произнёс Ваня.
Володя поднял оба листа и показал Ивану.
— Видишь? — спросил он.
— Что?
— Это твой почерк. Это ты писал.
— Да, — Иван был поражён. — Да как я сам этого не заметил! Спасибо, дружище! Хотя… Это ведь может быть подделкой!
— Хм… Тогда странно. Сначала тебя убеждают, что это не ты писал. Затем мы обнаруживаем твой почерк.
— Скорее всего, я знал, что сам не догадаюсь. Получается, что я сам хотел всё забыть.
— А ты уверен, что хочешь всё вспомнить?
Иван ударил по столу и встал.
— Нет! Я поклялся перед собой, перед богом, а теперь и перед тобой! Я узнаю, кем я был в прошлой жизни, чего бы мне это не стоило!
Сколько же людей он мог знать, сколько среди них было его близких, о ком он сейчас и представления не имел. Он клялся перед всеми, чьи лица ему рисовало лишь воображение, и никогда память. Только один конкретный человек Ване снился. И больше никто.
— Да. Думаю, ты прав. Я желаю тебе удачи и обязательно помогу, чем смогу.
…Они улеглись спать.
Ваня видел этих двоих.
— Предатель, — говорили они
