Определенно, сегодня в клубе мы стали друг другу чуть ближе. Но чувствует ли он ко мне то же, что и я? Или просто проявляет дружеское участие?
Глава 6
Во время каникул я всего пару раз вышла из дома. Один раз в гости к Булаткину, другой в магазин. Булаткин пригласил только меня и Аду, и я, наконец, рассказала друзьям о том, что отец ушел из семьи. Они были в шоке. Говорили много поддерживающих слов и обещали быть рядом. Когда я призналась им во всем, мне полегчало, будто сняла груз с души.
- Ты вообще собираешься общаться с отцом? - спросила Ада.
- Не знаю. Пока нет. Кроме слов презрения и ненависти, мне сказать ему нечего.
- Но он, несмотря ни на что, твой отец. Даже если они с твоей мамой разведутся, это не будет означать, что он отказывается от тебя как от дочери, - немного поразмыслив, сказал Антон.
- Он разрушил нашу семью. Он предал маму, а значит, и меня. Его и раньше было сложно назвать примерным отцом, а теперь и подавно.
Друзья не стали меня переубеждать и через пару минут мы сменили тему.
Мама старалась держаться и при мне вела себя, как обычно, но я часто видела ее с покрасневшими глазами. Разрыв с отцом давался ей очень болезненно. В связи с этим я хотела как можно больше времени проводить с ней. Я скачала много легких комедий, и каждый вечер после того как она возвращалась с работы, мы вместе смотрели их.
Мне казалось, что на некоторое время мне действительно удавалось отвлечь ее от тоскливой реальности. Однако ее глаза были по-прежнему потухшими, и я боялась, что больше никогда не увижу в них искру жизни.
На следующей неделе после каникул в школе мы периодически пересекались с Владом на переменах в коридоре или столовой. Он всегда тепло здоровался со мной, иногда спрашивал, как дела, и мы мило болтали. Странно, но мне было с ним очень легко. Напряжение спало, и я могла шутить, не стесняясь быть собой. Я не чувствовала напускного равнодушия или излишней заинтересованности с его стороны, он всегда был спокоен, всегда в хорошем настроении и всегда чертовски красив.
Как-то посреди урока химии я попросила разрешения выйти. Зайдя в туалет, я подошла к раковине, и до меня донеслись тихие всхлипы. Я повернула голову в сторону звука: он доносился откуда-то из глубины женской уборной. Пройдя дальше, я увидела облокотившуюся на подоконник девочку.
Руками она прикрыла лицо и, очевидно, не заметила моего появления. Ее белая блузка была вымазана краской. В глаза бросались красные и синие мазки на спине и рукавах.
- Все в порядке? - подала я голос.
Ее плечи вздрогнули. Она резко повернулась, и в ней я узнала девочку из соседнего дома. Кажется, ее звали Даша Полосова. Мы с детства жили с ней в соседних домах, но никогда не общались. Даша была примерно моей ровесницей. Когда мы были детьми, она никогда не принимала участия в наших дворовых играх и вообще держалась обособленно.
Она была некрасивая, полноватая, в толстых немодных очках. Мне всегда казалось, что она немного не от мира сего. Возможно, у нее и правда были какие-то особенности, но, несмотря на это, она училась в обычной общеобразовательной школе. С красными от слез глазами и перепачканной акварелью блузке она смотрелась жалко.
- Да, нормально, - шмыгнула Даша.
- Что-то не похоже. Что у тебя с блузкой? - спросила я, присаживаясь рядом с ней на подоконник.
Даша растерянно посмотрела на свою одежду, и ее подбородок задрожал.
- У нас было ИЗО, я испачкалась.
- Ну, мне-то можешь не врать. Кто-то измазал тебя краской? Ты из-за этого так раскисла?
Она кивнула.
- У меня есть с собой белая футболка, я после школы собиралась на тренировку. Могу одолжить, она чистая.
- А в чем пойдешь на тренировку? - слабо улыбнулась она.
- Одолжу что-нибудь у подруги.
Даша замерла в нерешительности. Видимо, ей было неловко брать у меня одежду. Но ходить раскрашенной остаток дня тоже не хотелось. Не дождавшись ее ответа, я спрыгнула с подоконника и сказала:
- Сейчас сгоняю в раздевалку и принесу тебе майку. Будь тут.
Когда я появилась вновь, Даша уже не плакала.
- И не плачь ты так из-за ерунды больше. Если каждый раз рыдать из-за чертовых проделок одноклассников, никаких слез не хватит, - попыталась пошутить я, протягивая ей одежду.
- Спасибо. Спасибо большое, Саш, - тихо проговорила она, пряча глаза в пол.
Я улыбнулась и направилась на обратно урок.
В пятницу, возвращаясь домой после школы, я с досадой заметила, что на качелях рядом с моим подъездом сидел Пешков. Я направилась мимо него, делая вид, что ищу что-то в сумке.
- Саш, подожди!
Черт. Притвориться, что я его не заметила, не получится. Я молча подняла на него глаза.
- Саш, прошло уже три недели. Я так не могу. Думал, что смогу все забыть, забыть тебя... Но не выходит. Я не прошу о многом, просто поговори со мной, пожалуйста.
- Что ты хочешь от меня услышать? - устало вздохнула я.
- Как ты? Что произошло после того... После того, как я ушел?
- Сбежал, - уточнила я.
- Да. Сбежал. Прости, - он понурил голову, голос звучал надломленно.
- После этого он потащил меня к гаражу, закрыл рот руками и... - мой голос дрогнул.
- Господи, - проговорил Дима, поднимая на меня голубые глаза, в которых отражался ужас.
- Ничего не было, - оборвала я зарождающиеся жуткие мысли Пешкова. - Не успело произойти. Меня спас Влад. Влад Ревков из нашей школы.
Дима округлил глаза и с непониманием покачал головой:
- Ревков? Откуда он там вообще взялся?
- Они репетировали в гаражах неподалеку. Он услышал мой крик.
Пешков сморщился, как будто мои слова доставляли физическую боль.
- Он дрался с ними?
- Да, он дрался за меня, - ледяным голосом проговорила я. - Дрался, потому что хотел спасти. А мы с ним до этого даже не были знакомы.
Пешков сел на бордюр и обхватил голову руками:
- Какое же я дерьмо!
Я промолчала. Я смотрела на его душевные терзания, но мне не было его жаль. Совсем.
- Саш, я не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить...
- Вряд ли, - перебила я. - Не трать слова попусту.
Пешков резко вскочил и посмотрел мне прямо в глаза:
- Саш, я облажался. Я был полным придурком. И я сейчас не только про тот вечер. Я не понимал, не ценил тебя. Как же я ошибался. Ты такая добрая, искренняя, красивая. В тебе так
