- Да. Это из-за нее, - медленно проговорил он.
Я жадно глотала ртом воздух, которого вдруг стало очень мало. Горячие слезы заструились по щекам. Я качала головой, отрицая произошедшее. Нет, он не мог так сказать.
- Тебе пора, Саш. Я устал и хочу спать, - донесся до меня его ледяной голос.
Я пулей вылетела из комнаты и понеслась по длинному коридору обратно в свой номер.
Глава 13
После случая на крыше остаток Питерских приключений превратился для меня в пытку. Всю ночь я проревела в подушку, чувствуя себя обманутой и униженной. Мое сердце было разбито. Именно тогда, когда Влад собственными руками задушил надежду на наше совместное счастье, я поняла, как сильно люблю его.
Жизнь без его песен, без его глаз, без его ямочки на щеке казалась невыносимой и бессмысленной. Я понимала, что во всей этой ситуации выгляжу жалко и глупо, но мне было плевать. Я не хотела притворяться сильной, я вообще больше не хотела притворяться. Влад был моей первой любовью, моим спасителем. Мысли о нем помогали жить, когда мир вокруг рушился, и жить совсем не хотелось.
Я не поделилась с Адой подробностями, просто сказала, что мы с Владом сильно поссорились. Подруга обнимала меня, пытаясь успокоить, и в итоге уснула в моей кровати. А вот мне было не до сна, и утром я была разбитая, с помятым лицом и распухшими от слез глазами.
Весь следующий день мы снова ходили по экскурсиям, и видеть Ревкова в паре метров от себя было мучительно. Но, несмотря на это я, как настоящая садистка, все время посматривала на него.
Он тоже выглядел уставшим и, как и я, не слушал рассказы гида. Я замечала, что его взгляд бесцельно блуждает, ни на чем не концентрируясь, мысли были далеко. Пару раз, когда наши глаза встречались, он мгновенно отворачивался в другую сторону.
Вывести из меланхолии меня не смог даже Петергоф. Конечно, не оценить размах и красоту этого места было невозможно. Но мой восторг показался мне каким-то блеклым и невыразительным по сравнению с теми эмоциями, которые я испытывала накануне, встречая закат солнца на крыше.
Дорога домой показалась мне короткой, потому что в поезде я, наконец, вырубилась и проснулась только в самом конце пути.
Мама встречала меня так, будто мы не виделись год. Гладила по волосам и допытывалась, какая достопримечательность меня больше всего впечатлила. Я не призналась ей, что самым ярким впечатлением, привезенным из Питера, для меня был поцелуй с Владом.
Всю следующую неделю я ходила на уроки, ела, ездила на тренировки, мылась в душе и общалась с друзьями будто бы на автомате, машинально, без подключения сознания. Мои мысли были очень далеко. В сотый раз я прокручивала в голове сцену на крыше, наш диалог с Владом, пытаясь отыскать в нем какие-то зацепки и подсказки, потому что просто отпустить и забыть его я не могла. Чем больше я пыталась не думать о Владе, тем больше думала.
На выходных мы опять увиделись с отцом, и он повел меня в кино. Фильм оказался интересным, и на полтора часа я погрузилась в происходящее на экране. Однако когда на нем появились титры, мысли как по команде вновь стали вращаться вокруг Ревкова. После кино мы с отцом перекусили в Маке, и он отвез меня домой. О его жизни мы опять не говорили, только обо мне: про планы на лето, про поездку в Питер, про друзей.
В конце встречи папа спросил, как поживает мама. Я сказала, что хорошо. И, к счастью, это было почти правдой. Не сказать, что мама была совершенно счастливым человеком, но она все реже погружалась в печаль, и мне казалось, что в ее серых глазах потихоньку просыпается жизнь.
Через пару дней мне позвонил Стас и сказал, что нам надо встретиться. Мы не общались с самого Дня рождения Платона, и перед встречей я немного волновалась.
Стас ждал меня на скамейке в парке. Он был все тот же. Симпатичный и привлекающий всеобщее внимание яркой одеждой, татуировками и белыми выжженными волосами.
Я присела рядом с ним и, опустив взгляд в землю, стала болтать ногами.
- Как поездка в Питер? - поинтересовался Стас.
- Хорошо. Мне все понравилось. Питер - красивый город, - постаралась как можно беззаботнее ответить я.
- Ты ни разу за все это время не позвонила, - укоризненно произнес он.
- Ты тоже.
Стас вздохнул и, направив взгляд вдаль, сказал:
- Я же чувствую, что ты чья-то. А вот чья, не знаю. Очень сложно, когда не видишь врага в лицо.
- Он не враг тебе, - тихо отозвалась я.
- Так я все-таки знаю его? - встрепенулся Стас, поворачиваясь ко мне.
Я молчала, продолжая болтать ногами. В этот момент посмотреть Стасу в глаза казалось чем-то очень пугающим.
- Я его знаю, верно? Саш, сколько можно играть с моими чувствами? Признайся, будь честной, разве я много прошу? - Стас схватил меня за подбородок, пытаясь развернуть лицо к себе.
Я увернулась и продолжала молчать, понимая, что загоняю себя в угол. Если уж говорить о честности, то, наверное, в глубине души я хотела, чтобы Стас все узнал, хотела снять с себя этот груз.
- Ты познакомилась с этим парнем раньше, чем со мной. И вероятно, ты по-прежнему с ним видишься или общаешься, раз за столько времени тебя не отпустило. Я знаю, что близко ты общаешься только с Булаткиным и парнями из нашей компании. Но я уверен, что это не Антон, его ты сто лет знаешь. Дальше. Скорее всего, этот парень знает или, по крайней мере, догадывается о твоих чувствах. Но по какой-то причине отвергает тебя. Почему же он делает это? Может, у него есть девушка? Может, он влюблен в другую? - внезапно Стас осекся и прервал свои мысли вслух.
Его взгляд снова обратился ко мне, и, набравшись смелости, я посмотрела на него. В его глазах догадка превращалась в сформировавшуюся мысль.
- Нет! Не может быть. Саша. Это Ревков? - в голосе Стаса звучала паника.
Слова застряли у меня в горле, и я просто кивнула.
Стас вскочил со скамейки и начал ходить из стороны в сторону.
- Саша, нет. Влад не тот, кто тебе нужен. У него всегда так с девчонками, притянет - оттолкнет, вечная игра в кошки-мышки, понимаешь? Ты хоть знаешь, сколько у него таких безответно влюбленных, как ты? У него даже с Кирой так же. Держит ее на коротком поводке: ни к себе, ни от себя. У него так только на словах, понимаешь?
