в сторону человека, чертовски сложно даже для опытного стрелка, каким был Сеня. И первые две пули прошли мимо. Арцеулов снова выругался и бросился следом. Он мчался вперед, по опустевшей ночной улице, мимо тихих и уснувших частных секторов. Холодный мартовский ветер овевал лицо и со свистом гудел в ушах. – Горн, стой, паскуда! Пристрелю гниду! – проорал в бешенстве Арцеулов. Удивительно, но в сорока процентов случаев, угроза стрелять срабатывает. Убегающий в страхе человек, на подсознательном уровне уверен, что в него ничего не стоит попасть. И услышав подобное, многие, замирают на месте, в инстинктивной попытке сохранить жизнь. Но, Горн к таким не относился. Сеня выстрелил и увидел, как Тимофей скорчился на бегу и стал прихрамывать. – Да чтоб тебя!.. – сплюнул Арцеулов, снова срываясь на бег. Он видел, что попал и знал, что пуля его ‘Чизеты’ пробила правую голень Тимофея; но тот не оставлял попыток убежать. Ковыляя, хромая и подволакивая раненую ногу, Горн пытался бежать. Он то и дело, в панике оглядывался назад и видел бегущего к нему Сеню. Вид, несущегося в яростном порыве такого шкафа, как Сеня, способен повергнуть в ужас любого. И возможно именно поэтому в руке Горна неожиданно сверкнул пистолет. Сеня среагировал мгновенно, прыгнув за стоящий рядом автомобиль. Он услышал выстрелы и звон разбитых стекол старенькой Вольво, за которой укрылся. В окнах близ стоящих домов зажегся свет. Сеня осторожно выглянул из-за машины и вновь бросился за ковыляющим впереди Горном. – Горн! – вновь пророкотал Сеня. – Остановись, идиота кусок! – Отвалите от меня!.. – истеричным, но озлобленным голосом проорал в ответ Тимофей. Он резко остановился, снова вскинул руку для выстрела. Сеня тоже прицелился в него из пистолета. Они оба стояли в лучах уличных фонарей и оба представляли собой отличные мишени. – Горн, – снова позвал Сеня, внимательно следя за малейшими телодвижениями Тимофея, – я не хочу в тебя стрелять! – Вы уже выстрелили! – Ты пытаешься скрыться от полиции! – напомнил Сеня. – Я не сяду за решетку! Ясно вам?! Ясно?!! – Как скажешь, – не стал спорить Сеня. – Ты слышал про такую вещь, как сделка? – Сделка? – нервно и с толикой надежды в голосе, переспросил Горн. – Какая ещё сделка? – С полицией, за важные сведения, – ответил Сеня, осторожно, не торопливым шагом, приближаясь к Тимофею. Арцеулов ощущал, как его мускулистую широкую спину покрывала легкая испарина; а в животе зарождалась неприятная бестелесная легкость, с нарастающим чувством тошноты. Верные признаки хищно дышащей в лицо опасности. Сеня отлично понимал, что сейчас может погибнуть. Что вся его жизнь сейчас целиком и полностью зависит от прихоти Горна. Но Тимофей был нужен. Был нужен живым. А ещё лучше, невредимым. Он мог бы пристрелить его ещё, когда тот убегал. Но убить подозреваемого, просто лишить жизни преступника... это работа для палача, но уж никак не для полицейского или оперуполномоченного из Управления УГРО. – Подумай, – продолжал Сеня, всем своим видом показывая дипломатичность и готовность к переговорам, – я уверен, тебе есть, что предложить полиции. Как считаешь? Горн продолжал целится в Сеню, его левая рука, сжимающая пистолет, дрожала как от приступа Паркинсона. Но, стрелять Горн не спешил. Кажется, парень и правда задумался о словах Арцеулова. Стас всегда говорил Сене, что в переговорах с подозреваемыми, одной из важных целей является демонстрация готовности к диалогу. И ни в коем случае не с позиции силы. Без намека на высокомерие или холодный, презрительный тон. У подозреваемого должно сложится впечатление, что инициатива обсуждения предмета сделки, например, исходит от него. – Так что решил? – Сеня предпринял попытку слегка надавить. Если он не ошибался, Горн, как раз начала колебаться в душе. Его весы принятия решения плавно, но ускоряясь, закачались. Самое время слегка нажать, подстегнуть, вынудить поспешить. Сеня не останавливался и медленно шел всё это время, пока говорил. – Горн, – позвал Арцеулов, – тебе всё равно придется делать выбор... ты же понимаешь. Веришь или нет, но у меня какого-то желания посадить тебя. Понимаешь? Эй, Тимофей... Тимоха... Горн судорожно вздохнул, скривился. Сеня поборол искушение взглянуть на раненную ногу Горна – человек в положении Тимофея, сочтет это проявление агрессии: оценкой его раны и подготовкой к нападению Горн сейчас – раненный зверь, который хочет, не боится кому-то верить. – Если я вам скажу... Вы... Вы можете гарантировать, что один человек... не сядет?! Можете?! Он кричал, но его крик был похож на просьбу. Отчаянную и почти молящую. – Этот человек замешан в ваших делах? – спросил Сеня. – Он имеет отношение к захвату заложников в доме Токмаковых? – Да, – через силу, выдавил из себя Горн. – Но она этого не хотела! Это всё... Её просто обманули! Обманули и заставили подписаться на это! Она... она просто хотела справедливости для Тани! Арцеулов не подал виду, что удивился. Значит Таисия Зимина и Тимофей Горн... вместе?! Вместе согласились участвовать в самом настоящем террористическом акте. – Хорошо, – вздохнув, ответил Арцеулов. – Я не хочу тебе лгать и обещать лишнего, но я могу пообещать, что помогу ей избежать наказания! – Нет! – вскричал Горн и ткнул пистолетом в воздух. – Клянись! Клянись, что поможешь ей! Жизнью матери клянись!.. Сеня готов был поклясться, надеясь, что его мать об этом никогда не узнает; но резкий шум автомобильного мотора заглушил и прервал его ответ. На Горна упал яркий свет фонарей. Тот обернулся в сторону приближающегося из-за угла автомобиля и прищурился. – Горн, назад! – заорал Сеня, срываясь на бег. Тимофей выстрелил, затем ещё раз, ещё и ещё. Он беспорядочно стрелял в свет автомобильных фар. Раскатистые мощные выстрелы и свирепеющий шум автомобильного двигателя заглушали крик бегущего Сени. Арцеулов знал, что не успеет. У него не было шансов, но он надеялся, стремился... зная, что это тщетно. – Го-орн! – крик Сени превратился в рычание. Время словно замедлилось. Последняя гильза вылетела из пистолета Тимофея. Тот ещё несколько раз в ярости нажимал на спусковой крючок пустого пистолета. Затем Тимофей словно обессилил и
Вы читаете Неоновые росчерки (СИ)
