очень докучливая и детальная система отбора. А я, так уж вышло, сильно наследил в свое время. Мне никакая маскировка и легенда не поможет! Понимаешь ты это или нет? Кого мы отправим туда? Лёву? А может твоего братика?! – Пошёл ты в ж**у! – рассерженно прошипела Анжелика. Леонид фыркнул и пренебрежительно кивнул. – Я последние три года там и находился. – Лучше бы оттуда не вылезал! – язвительно заметила девушка. Гена выразительно, с осуждением посмотрел на сестру. Лёва чуть изумленно приподнял брови, а Леонид невесело усмехнулся. – Может, ты и права, может и правда мне не стоило сбегать оттуда, куда меня определил господин Токмаков. В голосе Леонида слышалась грустная насмешка и печальная ирония. А Анжелике, внезапно, стало стыдно за свою резкость и свои слова. – Ладно, – нервно сглотнув, ответила Анжелика, – и как... как, вообще ты себе представляешь всё это... Как я туда попаду? – Устроим тебя медсестрой, – Полунин, выразительно поджав губы, кивнул собственным мыслям. – Леонид, – Анжелика желала донести до Полунина всю степень собственной тревоги и список переживаний. – Я.. Я не знаю... Я не смогу... Я одна там не справлюсь. Последнюю фразу, она произнесла печально и беспомощно. Девушка едва пережила прошлую ночь и совсем не горела желанием, вновь подвергать себя опасности. Пусть это и малодушно, она может себе это позволить. Вчерашняя ночь ещё долгие годы будет ей снится! И после такого нужен хоть какой-то отдых, чтобы пережить и справится с потрясением. А не сломя голову бросаться к следующему испытанию! – Леонид, – вмешался Гена, – может быть, для надёжности, я бы мог лечь в эту больницу, как пациент и... – Исключено! – почти одновременно выпалили Анжелика и Леонид. Гена тут же скис, опустив голову с угрюмым видом. Парню явно претила мысль, что его сестра вновь вынуждена будет подвергать себя опаснейшему риску, и он ничем не сможет ей помочь, если что-то пойдёт не так. Анжелика видела душевные терзания брата, отражавшиеся у того на лице. Но девушка твёрдо знала, что не позволила бы Гене участвовать в авантюре Полунина, даже будь он абсолютно здоров! Уж лучше она сама... Анжелике всегда было легче вытерпеть собственную боль, собственные трудности, чем наблюдать за страданиями своего братика. – Во-первых, – смерив Гену взглядом, проговорил Леонид, – ты там будешь не одна. В этом центре прямо сейчас трудятся два доктора, которые уже четыре года работают на меня. Вместе с ними, мы ловили козлов из перинатальных учреждений, которые новорожденных младенцев продавали ради стволовых клеток, а матерям сообщали о гибели их детей во время родов. Анжелика непроизвольно прикрыла рот рукой. Ей трудно было даже представить, как люди могут решаться на подобное подлое скотство! – Во-вторых, – не обращая внимания на выражение лица Анжелики, говорил Леонид, – с тобой на связи постоянно будем мы: я, Гена и Лёва... В этот миг Лёва Синицын, что-то прочитавший на экране своего смартфона, резко поднялся из-за стола. – Леонид, мне нужно уехать на... пару часов. Парень не спрашивал, а просто ставил Полунина в известность. Леонид недовольно скривил губы, но кивнул и спросил: – Что-то случилось? Лёва кивнул. – Посмотри новости, в городе ночью прогремел масштабный взрыв. – О, а я видел, – вмешался Гена и посмотрел на друга. – А у тебя там, что жил кто-то из близких... – Нет, – Лёва мотнул головой, – но в новостях сказали, что взрыв удалось предотвратить благодаря... одному подполковнику из УГРО. – И какое это имеет отношение к тебе? – с легким подозрением спросил Леонид. – Такое, что рядом с этим подполковником часто ошивается одна... синеглазая особа, чья судьба мне, более, чем небезразлична. А ещё больше мне небезразлична лучшая подруга этой самой особы, и я обязательно должен быть сейчас рядом с ними. Я свяжусь с тобой, Леонид. До скорого. Не дожидаясь ответного прощания, парень быстро оделся и вышел из кухни, а затем негромко хлопнул входной дверью. Анжелика секунду смотрела вслед ушедшему Лёве, а потом перевела взгляд на Леонида. – Он какой-то... немного странный. Нет? Гена и Леонида лишь пожали плечами. – Зато ответственный, пунктуальный и отлично знает своё дело, – похвалил Лёву Полунин. – А теперь, Анжелика, если ты обещаешь больше не истерить и доверится мне, давай проработаем наш план по твоему внедрению более детально. Гена, допивай чай, нужно показать твоей сестренке ту трёхмерную модель больницы, которую ты создал. – Она ещё не закончена, – напомнил парень. – Там уже есть всё, что нужно, – отмахнулся Леонид. ЖАННА МИКАДЗЕ Понедельники, 23 марта. Раннее утро. Она выглядела настолько невинно, с таким безмятежным выражением лица, что можно было подумать будто она и вправду лишь уснула. И стоит только её коснутся, как она тут же откроет глаза... Но этого уже никогда не случится. Ирина Токмакова уже никогда не откроет глаза, никогда не улыбнется и никогда не обнимет свою мать... Чувствуя, стекающие по щекам слёзы, Жанна стояла перед выдвинутой из холодильной камеры металлической полкой. На ней неподвижно возлежала Ирина... Её Ирочка, её маленькая родная доченька... ребёнок, которого она так долго желала, несмотря на неутешительные предположения врачей относительно её способности выносить и родить. Жанна всхлипнула, зажмурилась и заплакала. С невыносимой выцарапывающей с кровью саму душу глубокой болью. Её тело поразила слабость, как при сердечном приступе и Жанна пошатнулась. Она упала бы, если бы не ухватилась за металлическую полку с телом её дочери. Склонившись над обманчиво мирным и сонным лицом Ирины Жанна зарыдала в голос. По её скривившемуся лицу с дрожащими губами скатывались бесконечные капли слёз. Жанна сгорбилась над телом дочери, задыхаясь от слёзной ядовитой горечи. Дрожащей рукой, кончикам пальцев она с благоговением коснулась лица дочери. Несмотря на боль и истовое невысказанное желание Жанны, Ирина не очнулась. Её дочь не шевельнулась, не открыла глаза и не сказал ни слова. Её дочери больше не было. Осталось только холодное тело. Холод и... пустота. Такая же серая пустота, лишенная чувства жизни, как та утренняя бесцветная серость утренних сумерек за окном.
Вы читаете Неоновые росчерки (СИ)
