Твою мать! – обрадованно выдохнула Анжелика. – Не ругайся, – попросил в телефоне голос Леонида. – Не могу, – честно призналась Корф, – я давно так не радовалась!.. Когда девушка приблизилась к дому, она увидела, что это небольшой, вполне себе современный и опрятный трёхэтажный коттедж. – Ничего себе, – хмыкнула Анжелика, оглядывая дом. – Он твой? – Да, только не спрашивай, откуда он у меня. – Я только собиралась, – посетовала девушка. – Уверяю, ты не захочешь этого знать, – мрачновато ответил Леонид. – Ключи лежат под третьей ступенькой. – Ага... – Анжелика опустила взгляд на бетонные ступени крыльца. Они казались ей монолитными и тяжелыми. Но, как оказалось, третья ступенька была наполовину бутафорной. Сняв её, как сказал Леонид, девушка обнаружила внутри пластиковый пакет с ключами. Внутрь Анжелика вошла тихо, крадучись и стараясь оставаться бесшумной. Она знала, что здесь никого нет, но наполненный безмолвной темнотой дом, вызывал еще большее чувство чьего-то присутствия. Словно кто-то, здесь, в густом мраке пустующего коттеджа, терпеливо дожидался её прихода. Эти мысли пугали, и Анжелика гнала их прочь из своей головы. – Так, – начал Леонид, – свет не включай. – Почему это? – Анжелике бы очень хотелось разогнать этот нервирующий её мрак. – Потому! – резко ответил Полунин. Анжелика вздрогнула, когда он повысил голос. – За этим домом могут следить, – после тяжелого вздоха, признала Леонид. – Поэтому, свет включать нельзя. Корф тут же бросила испуганный взгляд в ближайшее окно и инстинктивно чуть пригнулась. – Люди Мирбаха? – Возможно, – туманно и нехотя, ответил Леонид. – Скажи честно, что мне может угрожать за то, что я здесь? – спросила Корф. – Честно? – переспросил Леонид. – Да... – Не знаю, – ответил Полунин. Он произнес это не беспечным и равнодушным голосом, как этого бы хотелось Анжелике. А, напротив, сказал это с мрачной задумчивостью, подразумевая, что Анжелике действительно может что-то угрожать. – Тебе, пока, нечего бояться, – Полунин как будто попытался исправить зловещее впечатление от своих предыдущих слов. Но у него ничего не получилось. Нервирующее чувство опасности уже накаливалось в сознание девушки. Она противилась пугающим мыслям и образам, которые рисовало её воображение. Анжелика старалась не думать о том, кто и что ей может угрожать и что с ней может случиться. Но она отлично знала, кто такой Мариан Мирбах и догадывалась, что люди, которые переходят дорогу персонам вроде Мирбаха, долго и счастливо точно не живут. – Что мне нужно искать? – Анжелика решила сосредоточиться на деле, ради которого она тут находиться. – Где эти твои документы, наработки или... что там у тебя? – Тебе нужно подняться на второй этаж, – ответил Леонид. – Угу, хорошо, – пробурчала Анжелика. Ей потребовалось время, чтобы отыскать лестницу. Девушка испытывала крайне неприятные чувства во мраке, с фонариком пробираясь через толщу темноты, которая властвовала внутри здания. Она нашла узкую, застеленную ковром лестницу, посветила наверх. Затем, опасливо, наступила ногой на первую ступеньку. Та отозвалась едва слышным робким скрипом. Анжелика поднялась на второй этаж и оказалась в П-образном коридоре. В стенах она рассмотрела три темнеющих прямоугольника дверей. – Какая комната? – взволнованно спросила Анжелика. – Вторая. Там ты увидишь небольшую библиотеку. – Библиотеку? – переспросила Корф. – Здесь?! – Ну, я не всегда использовал этот дом, как хранилище журналистских наработок и ценных материалов. – Только не говори, что ты здесь жил, посреди леса! – фыркнув, ответила Анжелика и вошла во вторую дверь. Яркий луч фонаря и правда позволил разглядеть несколько полок, заполненных книгами. Книжные шкафы стояли у стены, образуя угол в половину комнаты. – Только иногда, – по голосу Полунина было слышно, что он улыбается. – Когда мне хотелось отдохнуть от городской суеты, работы, друзей и частых звонков. – Ты в курсе, что это черты интроверта? – ехидно заметила Корф. – Ты в курсе, что это не болезнь? – в тон ей ответил, Леонид. – И потом... черта интроверта или экстраверта есть в каждом человеке, в том или ином количестве. – Разве успешный журналист может быть интровертом? – усомнилась Анжелика подходя к полкам с книгами. – Когда человек устает от окружающего мира, с его бесчисленными запросами и требованиями, он временно становиться ярко-выраженным интровертом. – Нужно будет запомнить, – вздохнула Анжелика освещая фонариком корешки многочисленных книг. – Лучше запиши, – с легкой издевкой вставил Леонид. Анжелика пропустила эту колкость, с издевательским подтекстом, мимо ушей. – Я в твоей библиотеке, – ответила она, – что дальше, умник? – Отлично. Тебе нужны сборники сочинений Дюма, Чехова, и Ленина. – Кто-то в этой блистательной троице, явно лишний, – со смешком прокомментировала Анжелика. – Если ты про старика Ильича, то у него есть не мало умных мыслей относительно построения государства и функционирования экономики. – Поверю тебе на слово, – кивнула Анжелика, которую умозаключения вождя Революции, сейчас интересовали в последнюю очередь. – Что дальше? – Вытащи второй и четвёртый том Дюма, третий и пятый Чехова, шестой и восьмой Ленина... – Ага... хорошо, – кивнула Анжелика. Томики были увесистые и располагались высоко. Чтобы их достать девушке пришлось отложить фонарик на деревянный столик, стоявший рядом. А затем подвинуть к шкафу трехступенчатую деревянную лестницу, как раз для книжных шкафов. Когда Корф вытащила и в две стопки сложила на деревянном столике, Леонид назвал ей номера страниц для каждого тома. – Эти страницы фальшивые, – объявил он. – На самом деле, это сложенные вдвое и частично склеенные важные документы из сверхтонкой эластичной бумаги. – Это касается ‘Медеора’? – спросила Анжелика. – Большей частью, – подтвердил Леонид. – В левом ящике стола возьми нож для бумаги и аккуратно, Анжелика, очень аккуратно, разрежь места склейки в страницах, которые я тебе назвал. – Ладно... только не кричи на меня, – попросила Корф, доставая макетный нож. – Я не кричал. – Ты повысил голос. – Ты журналистка, привыкай. На тебя часто будут орать, плеваться, угрожать и даже
Вы читаете Неоновые росчерки (СИ)
