— Ага, чтоб меня как на Тропезе принимали за непойми-кого…
— Ты слишком похожа на свою мать, — уже серьезно сказал он.
— Я ее дочь, — что я могу еще сказать.
— Это уж точно — как-то сокрушенно заметил отец. — Сначала за ней выгребал теперь вот за тобой.
— Ты считаешь, что я не права? — обеспокоенно спросила я.
— Если бы я так считал, я б тебе рта не дал раскрыть на Совете.
Мы наконец подошли к залу, осмотрели друг друга, все в черном, я встала между отцом и Ронаном и мы вошли.
Людей было немного, практически междусобойчик, безопасники и коммерсанты инициировавшие акцию. Хелен-Инга сразу заметила нас и не смогла скрыть оживления. Синоби беседовавший с Шур замолчал на полуслове и уставился на меня. Шур тоже, она мне не простит того, что Синоби на секунду смог забыть о ее существовании.
— А вот и королева бала, — воскликнул некст Грюндер. — С кем будет первый танец? — доверительно спросил он.
— С самым дорогим и любимым мужчиной, — ответила я. Игры начинаются, ведь такие мероприятия топливо для сплетен.
— Я ему завидую, — промурлыкал Грюнд. — Музыка.
Зазвучал вальс, я развернулась к отцу.
— Я?
— Ну а кто же еще?
— Ронан!
— Ты отказываешься?
— Ну уж нет.
И мы закружились, танцевал отец прекрасно, когда музыка закончилась я испытала разочарование, хотелось кружиться и кружиться.
Грюнд с пакостной физиономией пробурчал «Запрет на замужество…», я в ответ послала ему ехидную улыбочку. Игры…
Если первый танец был только для виновников торжества, то второй уже считается что для всех, но пока никто особо не спешил. Я кружилась с Ронаном, отца перехватила леди Шур, а Хелен-Инга медленно вальсировала со старым Баюлом.
— Я думал, что я для тебя самый любимый мужчина, — подкалывал брат.
— Ну не будем же мы это афишировать, — в тон ему ответила я.
На третий танец, отец и Хелен-Инга наконец добрались друг до друга, если бы они повесили себе на спины плакаты с надписями «Мы влюбленные!», это имело бы куда меньший эффект. Весь зал не сводил с них глаз, но им было все равно. Хелен-Инга расплылась в улыбке, глаза горели, а отец не отводил от нее взгляда. Я поймала недобрый взгляд леди Шур, сто процентов — задумала какую-то пакость. Вот ведь интересно, она отравляла жизнь всем до кого могла дотянуться, но в деловых вопросах была надежным и умным партнером.
— А правда что леди Тобин носит вашего братика? — раздался над ухом голос некст Грюндера, который уставился на Ронана.
— Хотите отобрать прозвище у леди Шур, Грюнд? — нашлась я.
Он рассмеялся.
— Ну что вы… пупок развяжется. Так значит, вас не расстраивают ваши сестричка и братик?
Я поблагодарила Судьбу за то, что так вовремя все узнала и еще раз мысленно обругала отца.
— Грюнд, я так понимаю, вы такой злой, потому что танцевать никто не зовет?
— Я не танцую.
Я ехидно подняла бровь.
— Может вы и драться не умеете?
— Умею, но не танцую, — и ретировался.
— Серпентарий какой-то, — заметил Ронан.
— Боятся потерять форму от безделья, — ответила я. Судьба, какое счастье понимать, что главной проблемой на данный момент является мелкая пакость со стороны Шур или Грюндера и даже если им удастся напакостить, то никто не умрет да и вообще особо не пострадает. От этой мысли я расплылась в улыбке.
— Разрешите пригласить вас, — раздался бархатный голос. Мое блаженство провалилось во «врата» — это Соболев. Я с вежливой улыбкой вложила свою руку в его, и мы закружились, я старалась не смотреть на него.
— А вы были правы, леди некст Викен…
— Вы тоже, лорд Соболев…
— Мир?
Я озорно улыбнулась.
— Нет, война на полное уничтожение.
— Кровожадная, — он включился в игру, — а почему же, позвольте узнать?
— Увы, вы заставили меня дать клятву самой себе, и пока я ее не выполню, мира между нами не будет.
— И в чем же вы поклялись?
— Тайна!
— Какой кошмар… Меня сживут со свету?
— Нет… Всего лишь лишат аппетита.
— Ну вот вы и выболтали.
Я рассмеялась.
— Я готов съесть много конфет и тем самым надолго лишиться аппетита.
— Мне не нужна капитуляция без боя!
— Значит, все-таки война?
— Война!
И в следующую секунду я оторвалась от пола, он закружил меня в горизонтальной поддержке, я заставила себя вытянуться и принять нужную позу, откинувшись и вытянув руку.
— Сдаетесь?
— Ха!
Ему пришлось закончить вращение и вернуть меня на землю, музыка кончилась, я наткнулась на совершенно бешеный взгляд Синоби. Соболев его тоже заметил.
— Вы с ним? Это правда?
— Я сама по себе, — сказала я твердо, посмотрев в глаза Соболеву.
Однако я решила, что лучше где-нибудь спрятаться пока страсти улягутся, и отправилась на балкон, но там был Грюнд.
— Помирились? — мрачно спросил он. Ах ну да, это он о Соболеве.
— Вовсе нет, обменялись объявлениями войны.
— Да? А с виду не скажешь.
Я решила не продолжать разговор и молча оперлась о перила в шаге от него.
— Все-таки, что между вами было?
— А? — он отвлек меня от раздумий. Что ж тебе неймется, похоже, Соболев слишком много для него значит.
— Да ничего не было, танцевала как-то для него, пока ученицей была. Ему понравилось, в младшие жены звал, отказалась…
— Ничего себе…
— Твоя очередь. Что значит «ничего себе»?
Грюнд инстинктивно огляделся.
— Совсем молодым он влюбился в младшую Шур, очень красивая девочка была, ангелоподобная, но улетела на задание и не вернулась. С тех пор он не любит нежных блондинок и смотрит только на гейш.
— Да… — мне вспомнились уговоры Соболева, — дела…
— Дела… — согласился Грюнд, серьезно и как-то строго взглянул меня.
— И каково это держать в руках чью-то жизнь и быть кому-то полновластным хозяином?
Я опешила, но потом поняла что это он о Даниэле.
— Это страшно.
Я отвернулась от Грюнда, вот гадина, все настроение испортил. Резануло чувство вины, мы празднуем, а виновник торжества…
— Страшно? — удивленно спросил Грюнд.
— А ты считаешь, что я должна пыжиться от собственной значимости и превосходства? — зло ответила я.
— Нет… Прости…Ты странная девушка.
— На себя посмотри!… Не переживай…, я буду заботиться о нем…
Он молча кивнул. И тут меня накрыло, разрозненные факты и предположения помимо моей воли собрались в единую картину. Я попыталась отогнать получившийся вывод, не нужны мне чужие тайны. Грюнд все это время всматривался в меня. Я отвернулась.
— Умная…
— Дурак! — ой… зря это я.
— Дурак, — согласился он.
Кляня себя за ненужное любопытство, спросила одними губами
— Знает?
— Догадывается, — тем же способом ответил Грюнд, и мы молча уставились в ночь. Отец прав, я генератор проблем, и в первую очередь для себя. Ну зачем мне личная жизнь некст Грюндера и его отношения с Соболевым?
— А что у тебя с тем ректором с Дезерт?
— Любопытство кошку сгубило.
— У нее девять жизней.
— Ты свои девять еще вфлаере исчерпал.
Он рассмеялся, а потом серьезно сказал.
— Ответь мне, чтоб не спрашивали другие.
— Первая любовь…
— Да? Я думал первая любовь это тот донжан.
— Тот донжан… друг детства, — горько сказала я. Слезы полились из глаз, я внезапно осознала, какая пропасть между мной теперешней и той, что принимала Эфенди и
