Мне было, с одной стороны, приятно слышать, что такой молодой и горячий мужчина хочет именно меня, когда в его распоряжении толпы женщин, готовых отдаваться ему по первому желанию. И все же я не могу забыть того, что он опасный парень, который может убить, не моргнув и глазом.
— Хорошо, я понимаю, что ты хочешь меня и я кажусь тебе, может, чем-то новым и забавным. Но, Эмир, пойми, я не твоя игрушка, я живой человек со своей жизнью и планами, стремлениями. Ты не сможешь держать меня тут вечно против моей воли. Пойми это.
— Видишь ли, Мария, — посмотрел он на меня своими чёрными глазами, — я слишком эгоистичен, чтобы отпустить тебя сейчас. Поверь, совсем скоро ты сама не захочешь от меня уходить.
— Какой ты самонадеянный, это просто немыслимо. Этому не бывать.
— Посмотри мне в глаза, Мария, посмотри внимательно. — И он поднёс своё лицо ближе к моему. — Что ты видишь? Точнее, кого?
Я молчала, но смотрела в его глаза.
— Хорошо. Ты молчишь, тогда я тебе скажу. Я самый опасный человек Стамбула. Безжалостный мафиози, который убивал, много убивал и буду продолжать это делать. Такова моя сущность, я не жалею никого, кроме детей и невинных людей. Меня боятся и уважают. Оружие, наркотики, чёрный бизнес Стамбула и Барселоны — все начинается и заканчивается на мне. Я могу купить всех и каждого, у всех, абсолютно у всех есть своя цена, будь то деньги или что-то ещё, но тебя покупать я не хочу. Я хочу, чтобы ты сама осталась со мной по своему желанию. Моя жизнь была и есть очень нелегкая, но рядом с тобой мне становится спокойно. Это хорошо сказывается на мне, может быть, я убью на пару человек меньше благодаря тебе.
— Хорошо, я поняла, — прервала я его. — Можешь не продолжать. Ты не отпустишь меня, пока не выпьешь мою душу до дна. Потому-то я никогда не захочу оставаться тут по своему желанию. Эмир, разве у тебя нет семьи или родителей? Ты что, так одинок, что тебе понадобилась я? — Он резко схватил меня за локоть и сильно сдавил.
— Не смей говорить со мной в таком тоне, Мария. Не зли меня, — сдавливал он мою руку сильнее, и я скривилась от боли. Но не сказала ни слова. — Не забывай, кто я и с кем разговариваешь. Моих родителей нашли мёртвыми у себя в постели, когда мне было одиннадцать. Я вырос один и прекрасно знаю, что делаю.
После этих слов мне немного стало его жаль, но я быстро это подавила в себе.
— Я рано повзрослел, — продолжал он говорить, — и этот преступный мир — мой. Не надо пытаться играть со мной. Ты все равно проиграешь. Ты маленькая девочка, а я большой серый волк, который может тебя съесть.
Я уже почти не чувствовала свою руку от боли, и он по-прежнему продолжал сжимать ее.
— Отпусти меня. Мне больно, — сказала я сквозь зубы. Он ослабил хватку, и я выдернула руку, на ней остались следы его руки. Я быстро встала, чтобы уйти.
— Я не разрешал тебе уходить. Сядь и поешь.
— Я не твоя подчинённая. Сам сиди и ешь. Я хочу побыть одна.
— Сядь и поешь. Я не стану больше повторять.
Я демонстративно взяла тарелку с большими оливками и положила одну в рот.
— Смотри, там есть косточки. Это турецкие оливки, — прокомментировал он.
Я отделила во рту мякоть и проглотила ее, оставив косточку. Он наблюдал за моими действиями.
Затем я выплюнула косточку ему под ноги, развернулась и ушла.
Я слышала, как он что-то говорит по-турецки. Видимо, ругался мне вслед, но я не остановилась и продолжила свой демонстративный уход. Конечно, я понимала, что его это взбесит, но мне все равно. Мои мысли были о том, чтобы Алекс передала моему отцу, что меня держат силой. Конечно, этой информации было мало, но зато они знали, что я жива.
Войдя в дом, я сразу поднялась наверх и хлопнула дверью, вложив всю свою ненависть. Дверь с грохотом захлопнулась.
Рука сильно болела, а больше всего меня бесили эти следы от его руки. Будто он пометил меня. Сука.
Меня снова пожирала злость и ненависть изнутри.
Я ходила из угла в угол, продумывая разные варианты побега или его убийства. Много мыслей лезло мне в голову, но скорей они были глупыми и даже отчаянными, чем разумными.
Я вспомнила слова, которые говорила себе всегда, когда не могла понять, что мне делать:
— В любой непонятной ситуации ложись спать, — произнесла я вслух и закуталась в одеяло. Я почувствовала его парфюм вперемешку с его собственным запахом и невольно втянула его в свои легкие, наполнив их им. — Блин, это сторона, на которой он спал. — Быстро перебравшись на свою половину и откинув все мысли, я начала засыпать. Тем более я совсем не выспалась.
Меня разбудил стук в дверь. Я не отреагировала, затем последовал еще один стук и голос Лейлы:
— Мария, я могу войти? — громко спросила она.
— Да, входи, — так же громко ответила я, чтобы она могла услышать.
Она зашла с огромным букетом пионовых роз нежно-лавандового цвета и какой-то коробкой.
Мои глаза округлились.
— Что это? — спросила я.
— Это господин Эмир просил передать тебе. Он лично это для тебя выбирал, тут ещё есть записка.
— Можешь это все выбросить на помойку, — грубо ответила я, все ещё чувствуя боль в руке.
— Да ты что, с ума сошла? Он этого не простит мне, — испуганным взглядом она посмотрела на меня.
— Я его не боюсь, — уверенная в своих словах, сказала я, — и тебе не советую.
— Мария, смотри, я тебе кое-что скажу, но пусть это останется между нами.
— Что? Говори. Я не скажу никому, — заверила ее я.
— Раньше господин Эмир никогда не приводил девушек сюда. Обычно он трахал их в своих клубах или отелях. Дома он был только со мной. Ну, ты понимаешь.
— Что-что? — переспросила я. Чувство ревности я все же почувствовала и сама удивилась этому. — Меня это не касается, Лейла.
— Дослушай меня, — попросила она. — Так
