Стучусь, а когда слышу «войдите», открываю дверь. Передо мной сидит фигуристая женщина, лет так тридцати. Я ей в первый раз понравился, это было видно. Надеюсь, что сейчас мне это поможет.
— А, это ты, ну заходи, виновник торжества. — говорит она, снимая очки и поправляя волосы.
— Я к вам по делу, — сразу же обозначаю свои цели.
Раньше бы для развлечения я бы мог поразвлечься с ней, но, когда вспоминаю, как захотел отвлечься с аптекаршей в туалете после инцидента в подсобке с Кэти, сразу передёргивает. Тогда я понял, что ощущения, полученные с этой малявкой, я смогу получить только рядом с ней. Ни с кем больше. Кэти, Кэти, Кэти…
Ну вот, а ты, дебил, ещё сомневаешься, что влюблён. Придурок.
— Понятно, что хотел?
Я присаживаюсь на кресло и кидаю взгляд на дверь. Там виднеется хрупкая фигурка Кэти, которая подбирает все книги, болтая при этом с у*бком, с которым я их застал.
— Они встречаются? — спрашиваю я, указывая на них.
— Не знаю, вроде просто дружат. По-крайне мере меня это больше не волнует, — намекает она на увольнение Кэти.
— Я как раз хотел поговорить об этом, — переводя взгляд с сексуальной попки Кэти, обращаюсь к ней, — вы можете не увольнять ее?
Она хмыкает и откидывается назад.
— А что мне за это будет? Катя сильно провинилась, может там будут убытки. А я думаю, они будут. Придётся ещё и из зарплаты вычесть, — говорит она улыбаясь.
Вот же сучка.
— Сколько? — сразу спрашиваю ее.
Она поднимает бровь, типо спрашивая «о чем собственно идёт речь, молодой человек?».
— Сколько нужно вам дать, чтобы вы ее не увольняли? — поясняю этой тупоголовой, доставая кошелёк.
Отец в детстве говорил, что не надо грубить старшим. Опять промах.
— Вы что, мне взятку предлагаете? — скалится она.
Бл*ть, а ты типо не догоняешь?
— Нет, компенсацию, — улыбаюсь в ответ.
Сука.
— С деньгами мы позже разберёмся, — отвечает она, складывая руки на груди, — другие предложения есть?
Так стоп, сейчас тридцатилетняя тётка предлагает мне интим? А за это она не будет увольнять Кэти. Ха, бывало и хуже.
Я поднимаю бровь, спрашивая, что же?
— Я свободная, молодая женщина, — начала она, — одно место требует приключений. А то совсем скучно в этом захолустье.
Я скалюсь над ее предложением, а позже мотаю голову и снова перевожу взгляд на тоненькую талию Кэти.
Ты все равно будешь моей.
Встаю с кресла, достаю из кошелька несколько пятитысячных купюр и бросаю ей на стол.
— Больше она не появится в вашем «захолустье», — ухмыляюсь и захлопываю дверь.
Продажная сука.
После того случая Кэти не захотела ехать со мной в одной машине. Она всячески отказывалась даже говорить со мной. Я не мог затащить ее в свою тачку против ее желания. Я уважал ее желания. Знаю, бывали случаи, когда мне было наплевать на то, что она думает, но теперь все по-другому. Я должен добиться ее. Одна ее улыбочка подарит мне надежду, что ничего не потеряно. Но как добиться этого я не знал. В такой тупик меня жизнь ещё не ставила, поэтому я находился в состоянии амебы.
Гнал по Москве с бешеной скоростью, пытался отвлечься. Но ничего не помогало. Мысль о том, что Кэти меня никогда не простит больно била прямо по самолюбию. Почему я такой идиот, что не осознавал, почему я бегаю за ней, ревную к каждому живому существу. Но больше всего я не понимал, как Кэти меня зацепила. Она же то и делала, что грубила и посылала меня куда подальше. Правильно, конечно, делала, но все же отделаться от меня не смогла.
Забывшись в своих мыслях, я не заметил как приехал уже к охране, отвечающей за въезд на территорию, где находился мой дом. У нас был большой участок как и дом, но иногда казалось, что тут никто не живет.
Раньше с отцом у нас было нормальные отношения. Лет так до тринадцати. Дальше все пошло по наклонной. Каждый божий день мы ссорились, орали друг на друга, пока не пришли к мысли, что проще вообще не общаться. Тогда отец отправил меня с сестрой в Лондон в какую-то частную школу, куда не каждый мог попасть. Только дети мэров или каких-то знаменитостей. Веселое тогда было время. Именно там все и началось. Девки, выпивка, тусовки. За не очень хорошее поведение меня отправили обратно в Россию. Надо было постараться, чтобы тебя выкинули. Обычно там все прощали. Ещё бы. Кто-то разве имел желание оказаться на зоне, если не в гробу за пререкание с одним из учеников этой сраной школы. Но я все-таки отличился. Там осталась учиться моя сестра, а я вернулся в Москву и экзамены сдавал тоже в Москве. Отец на это ещё сильнее разозлился, но мне было пох*й, пусть орет сколько может. Моя жизнь. Он был нормальным чуваком, но постоянно что-то требовал от меня, был недоволен.
Паркую свою крошку в гараже для машин рядом с другими, не хуже этой, но с Бентли у меня были связаны особые воспоминая, точнее с Кэти. Улыбаюсь, вспоминая как я ее обрызгал. Отлично тогда поржал. А ведь и не знал, что вскоре она будет надо мной угорать.
Взгляд улавливает небольшие изменения. Красная Ламба, машина сёстры, стоит носом в другую сторону. Отец решил сделать перестановку?
Захлопываю дверь и направляюсь к лестнице, что введёт в дом. Заглядываю в телефон по пути, отвечая на сообщения моих друзей, а когда оказываюсь в гостиной, не отрывая взгляда от мобильника, кричу матери, сидящей за стойкой и с кем-то говорящей:
— Я дома.
— А я думала, что такие крытые мальчики как ты не оправдываются перед мамами, — слышу знакомый девчачий голос.
Оливия?
Тада-да-дам, что за Оливия пожаловала к нам? Ваши предположения жду в комментариях…
Глава 28
Максим
— Так, так, так… сама Оливия Фролова пожаловала в такое захолустье как Москва? Или я ослышался, — скалюсь,
