Олдор даже не сомневался в правдивости записей. Во-первых, всё сходилось с известной ему реальностью, кроме рассказа Даффи. Во-вторых, очевидно, что Жусар писал записи только для себя.
— Вот именно, ничего. Мне нужен ты, а не твои возможности или ценности. Ты не Жусар, вы разные. Его я никогда не любила…
Даффи попыталась встать, но не хватило сил. Некоторые раны открылись и из них побежала кровь.
— Иди к чёрту, я не настолько тупой. Думала, что я узнаю правду и начну доверять тебе?! — Никогда! Малец, вставай мы уходим.
— Помиритесь лучше, любовь все дела… И вообще-то там злые скелеты и огромный монстр, я никуда не пойду. Лучше я останусь с твоей подружкой, тут круто!
Кажется, мальчишка полностью адаптировался к новой обстановке в Бочке. Его больше не трясло от каждого шороха. Медленно, но верно к нему начали возвращаться настоящие характер и личность.
— Она хотела тебя использовать, как оружие! А меня, как… не важно. Хватай топор и пошли. Она предаст или подставит нас при первой возможности.
— Нет, я изменилась, правда! — крикнула Даффи и закашляла кровью.
«На что она вообще рассчитывала? Теперь-то ей точно верить не буду», — подумал он, подошёл к Икатобу и вручил ему топор.
— Я не оставлю тебя с этой… — еле-еле он сдержал колкое словечко.
— А если нет? — начал протестовать скелетик и, конечно, он не хотел возвращаться к злой нежити.
— Тогда я убью тебя прямо сейчас, не хочу, чтобы ты стал слепым орудием в её руках! — прикрикнул Олдор на ребёнка.
Он вообще не умел воспитывать детей, тем более ладить с ними. Его собственными детьми занимались жёны, он видел их редко, хотя и жили они в одном замке. Король отец казался своим детям практически чужим человеком. Как известно, в любом правиле существуют исключения. Был у Олдора один сын, первенец, ему он уделял много времени, но и то только поначалу.
— Не убивай-те, я же снова одурею! Пойду-пойду. А вы правда королём были?
— Можешь не сомневаться! — уверенно ответил Олдор. А Даффи сказал: — прощай, надеюсь больше не увидимся.
Услышав это, Даффи только захныкала. Она не пыталась встать, лишь отвернулась, чтобы не видеть, как опустошённые уходят. Олдор, воспользовавшись ситуацией прихватил мешок и бросил в него несколько вещиц и волчье мясо.
Через пару минут они прошли по узкому лазу. Вылезли по очереди через тайное окно. Олдор даже не стал пытаться закрыть тайный ход снаружи… Очередного предательства и лживой натуры, он ей простить не мог. Впрочем, знал, что нежить-зверя и храмовника найти ещё возможно. Сложно, но мизерный шанс есть.
* * *
Где-то в лесу…
Дунул лёгкий ветерок, подняв магическую серую пыль. Под одним из деревьев материализовался Хмошэ. Его опустошение после последней смерти достигло уже (8). Значит, теперь его кости ослабнут; перестанут срастаться. Но неистовая агрессия пока не появилась. Однако и детская глупость с любопытством не исчезли.
Храмовник, в меру своих убогих возможностей мыслить, «подозревал», что с ним произошло что-то не очень хорошее. Пусть даже и хваталки вернулись на свои места. Он посмотрел по сторонам и побежал к самому привлекательному дереву. Но угодил в яму, почти полностью засыпанную землёй и листьями.
Оказавшись в ней, он посмотрел вниз и увидел там скелета, вернее только его череп. А рядом из земли торчал железный посох. Любопытство заставило Хмошэ выдернуть его. Он без труда вытащил железный прут из земли, вылез из ямы и пошёл дальше.
Ржавый посох казался ему чем-то очень интересным. Он постоянно рассматривал его и сдирал куски ржавчины. Затем размахнулся им.
…вш-и-и…
Послышался приятный звук того, как прут рассекает воздух. Хмошэ шатался по лесу и махал железной палкой. Казалось, что интересней занятия ему не сыскать. Но он увидел полянки, среды серой чащи. На ней располагались округлые камни и гнилые доски, торчавшие из земли. Хмошэ подошёл поближе и осмотрел один из надгробных камней.
Сл ужба
Затем второй.
недоступна
Разумеется, оглупевший храмовник не умел читать. Он и при жизни-то знал не все буквы, а сейчас они и вовсе казались ему чудными закорючками, которые ничего не значат. Недолго думая, вернее вообще не думая, Хмошэ взял посох двумя руками и…
…дзынь…
Стукнул по одному из надгробных камней. Приятное дрожание передалось с посоха в его руки.
— У-а-у-аа… — он зарычал, сам не понимая зачем.
Затем ударил ещё раз и ещё. Колотил по надгробию, до тех самых пор, пока кусок замшелого надгробия не отвалился. Но и тогда он не остановился. Ударил ещё пару раз и что-то заставило его прекратить. Он увидел, нечто интересно в оголившихся внутренностях камня.
Среди серого гранита с оранжевыми прожилками виднелись три металлических клина. Они блестели даже тогда, когда солнце скрывалось за облаками. В них наверняка скрывалась какая-то магическая сила. Вот только, как и для чего её использовать не ясно. Тем более непонятно для Хмошэ, который видел в них лишь три блестяшки.
Три острых металлических кончика, первый красного цвета, второй голубого, а третий чёрного.
«Не придумав» ничего лучше, он попытался их выковырять. Всё-таки блестят они очень красиво почти как новые детские игрушки. Хмошэ схватился за красный кончик, он привлекал больше остальных, и дёрнул, тот слегка пошатнулся, как молочный зуб. Но сил хилому скелету не хватило, чтобы вытащить красную штучку.
Он коснулся голубого блестящего штырька, тот шатался ещё меньше. Хмошэ попытался его расшатать, какое-то время голубая блестяшка пошатывалась, но затем совсем перестала двигаться. Процесс расшатывания полностью остановился, Хмошэ больше не мог сдвинуть голубой штырёк.
Чёрный, хоть и блестел никак не меньше прочих, но внимание привлекал хуже остальных. Хмошэ взялся за него и почувствовал, что пальцы костяной руки будто сковал холод, словно ледяные иголки впиваются в кость. При этом, даже несмотря на боль в пальцах, энергия шла по руке дальше и разбегалась по всему телу, пробирая его едва ощутимым, но очень приятным теплом.
Головокружительное чувство, ранее никогда храмовник не испытывал ничего подобного. Также весьма странное, особенно для скелета, который в принципе, лишён осязания. Энергия, исходившая от чёрного клина, казалась Хмошэ настоящим чудом. Впрочем, любой скелет, прикоснувшийся к нему, ощутил бы что-то очень схожее. Для любого скелета что-то почувствовать
