Голос походил на змеиное шипение, сочащееся ядом, но в то же время лирическое и царственное. Слова произнесли с резким, неестественным акцентом, который не уменьшал сладкозвучности. Голос, похожий на бритву, обернутую в прозрачный шелк. Голос, пьющий боль ради спасения.
Она появилась в поле зрения Люция, стоя на парящем постаменте из почерневшей кости и тёмного кристалла. Женщина напоминала токсичный алебастр, её кожа никогда не чувствовала питающего солнечного света, кроме тех случаев, когда ей приходилось выходить из своего убежища-паутины, чтобы совершать набеги за плотью. Раскосые глаза, в угольно-черном обрамлении, смотрели на Вечного, сверкая хитростью и злобой из самого естества. Тёмные соболиные волосы с алой мелировкой были собранные в тугой хвост поверх такого же тёмного кристалла, как и у нее под ногами. Резные пластины сегментированной брони покрывали её нечеловечески высокое, стройное тело, расписанное замысловатыми, отвратительными узорами, растекавшимися и извивавшимися на тёмных поверхностях. Они вились вокруг кулона размером с кулак — черепом, пронзенным тремя осколками кости, расположенным в центре её груди и вырезанным из белой, подобно нетронутому снегу, психокости.
Иссохший бесполый раб или рабыня, Люций не мог опознать пол, съежился в цепях на постаменте рядом с хозяйкой. В грязных когтях оно держало длинное тонкое устройство, один из концов которого находился перед губами говорящей. Она вновь обратилась к Люцию. Её слова, прокручиваясь через приспособление, превращались в готик со свистящим шипением.
— Мои сверстники находят такое увлечение показушным. Но что такое жизнь без искусства?
— Приветик, маленькая богородица, — Люций обнажил свою клетку игольчатых зубов в улыбке тёмному эльдару.
Воздух наполнился низким гулом антигравитационных двигателей. Эльдары в шипастых доспехах пронеслись мимо Люция, рассекая воздух на угловатых острых скайбордах. Пришельцы смеялись и глумились над Вечным. Они вращались вокруг него сужающимися кругами, размахивая крючковатыми глефами и зазубренными кинжалами.
— Не обращай на них внимания, — произнесла эльдар, поднимая руку и откидывая свою мантию из тёмного меха и содранной кожи назад. Своим жестом она остановила геллионов. Женщина глядела на Люция, не скрывая голод, — они всегда резкие по отношению к новым экспонатам в моем зверинце.
— Так позволь им.
У Люция голова кружилась так сильно, что он и не понял, как сказал это. Близость со столькими эльдарами опьяняла, удушливое биение их иссохших сердец, их приторный тёмный запах пронизывал его до мозга и костей.
— Дай же мне вкусить их плоть и кровь. Слаанеш насладится вкусом их душ.
— Твой бог? — Эльдар рассмеялась, смех, подобный зазубренному клинку, скребущему по стеклу. — Твоя идиотская раса так меня забавляет. Как и забавляет то, чему вы так верно служите и падаете на колени.
— Я бы так далеко не заходил и не назвал себя преданным, — ответил Люций, всё еще хищно ухмыляясь, — но не нужно верить, чтобы увидеть, как любовь самого молодого бога к тебе превосходит всех тех, кто возвестил Его рождение. Я получил… дары от Него, и каким я был бы чудовищем, если бы не соединил ваши души с Ним в благодарность?
Хозяйка-комморрит на мгновение задумалась над его словами.
— Ах да, дары… Скажи мне, тот из твоей расы, с кем я в бартере «плоть на секреты» — Свежеватель. Он рассказывал о тебе. Ты тот, кого ваш сброд называет «Вечным». Он поведал мне о твоих дарах. Он говорил, что ты живешь, несмотря на то, что раз за разом падаешь в объятья забвения.
Она протянула руку, удерживаясь, чтобы не коснуться когтистым кончиком пальца щеки Люция.
— Смерть отказывается держать тебя. Ты умираешь и всё же воскресаешь. И всегда так. Я открыла много секретов в обмен на тебя. Я хочу научиться этому.
— Освободи меня, — сказал Люций, подавшись вперед так, что щупальца не впились глубоко в броню, — скорми мне это несчастное создание и я расскажу тебе всё наедине.
Эльдар ухмыльнулась, убирая руку. Она схватила раба. Пальцы прошлись по черепу, вырезая глубокие раны в плоти хрустальными когтями.
— Жалкая вещичка, не правда ли? Это так, но не совсем бесполезная для меня, — она указала на устройство, в руках изгоя, — я не стану унижать себя разговорами на языке вашего вида.
Люций провел языком по клыкам.
— Когда ты так разговариваешь, когда мышцы твоего лица двигаются, я не могу не думать о том, как буду вздрагивать от удовольствия при поедании твоих глаз, — он склонил голову набок, — я могу есть их по одному. Тебе бы это понравилось? Хочешь увидеть, как я это сделаю?
Какое-никакое, а впечатление на эльдара его слова произвели, хотя она не подала виду. Она оставалась невозмутимой, всё ещё щурясь от высокомерного презрения.
— Ваша раса всегда была инфантильной, неуклюже воинственной и отталкивающей. Я часто забываю о том, что относительно недавно вы выползли из первобытного болота своего первого мира. Если ты хочешь показать мне, а не рассказать, это не имеет значения, — ответила она, ткнув кончиком когтя между глаз Люция, — ответы, которые я ищу, находятся внутри тебя, — она вонзила свой коготь в лицо Вечного, выпустив струйку тёмной крови, которая побежала по ногтю и забарабанила по его копытам. Люций тяжело задышал от восторга, вызванного её прикосновением. Щупальца, обвившиеся вокруг тела, ослабевали. Хозяйка-эльдар ухмыльнулась, убирая руку, Люций погрузился во тьму.
— Я — Тиндрак, архонт кабала Последняя Ненависть, и мне будет приятно узнать, скольких из вас я должна вырезать, чтобы раскрыть секреты твоего бессмертия.
III.II
Люцию прежде не доводилось бывать в невидимых водах, переполненных плавающими мертвецами. В тот самый момент, когда он должен был коснуться поверхности, вереница мучений скрутила его. Он испытывал подобное прежде, в телепортационных маяках и вратах, рассекающих чистый варп, но никогда ему не было так легко, как сейчас. Все равно что впервые взять в руки новый клинок и сразу найти невероятно точный баланс.
Он рухнул на пол из выдолбленного пружинистого камня. Воздух, наполнявший его легкие был другим. Уже не та холодная и приторно стерильная атмосфера висячих садов эльдар, а жаркий и тяжелый воздух с привкусом огня и остроты пролитой крови разных видов. Его уши напряглись от шока, когда их атаковал бешеный рев тысячи глоток ксеносов.
Вокруг Люция простирался неровный, грубо очерченный ландшафт из почерневших скал, изломанных под разными углами зазубренных пик из камня и металла длиной от трех до пятидесяти метров. Трупы валялись на земле или были насажены на копья в различных состояниях разрушения и разложения. Мертвые тела самых разных видов ксеносов, людей, и даже воинов легионов Адептус Астартес. Люций мельком
