А главное мне казалось, что нарушаю я свои служебные обязанности, допуская посторонних в заповедник... Но Братья не были посторонними, это не вызывало у меня сомнения, слишком глубокой была у них связь с лесом, глубокая и непостижимая, и не только с лесом. От них шла сила, не та сила, что ломает подковы и гнёт рельсы, а сила жизни. Подобная весенней силе пробуждающая уснувшую природу к новой жизни.
И все-таки служебная привычка въелась мне в плоть и кровь - необъяснимые события происходили, чуть ли не на каждом шагу, и хоть верил я Братьям, верил в добро вокруг них, не мог я не выполнять своего служебного долга. И я решился писать заявления о происходящем. Я был уверен, в это нет предательства в отношении к Братьям, ни что и ни кто не смог бы помешать им.
Глава 6
За окном уже сгустились ранние зимние сумерки, окутывая окружающий лес тайной, когда Клим Фомич закончил свой рассказ. Сказать, что мы с пилотом слушали его, забыв обо всём, это значить ни чего не сказать, мне иной раз казалось, что я забываю дышать, следуя за Фомичом, по развалинам лагеря, и хорошо ещё, что я не забывал менять кассеты в диктофоне.
Сейчас, объединив приключения Фомича, а я был убеждён в искренности его рассказа, с предварительными результатами полной проверки информационных зон, известными мне, я ощутил ужас - у нас под боком свила своё кубло банда предателей, и на кордоне происходят далеко не самые главные события, и хоть очень многое оставалось не ясным, так ведь группа из центра и прибыла для внесения ясности.
Но, самое главное, - не вспугнул ли их мой визит на кордон, не насторожит ли это таинственных Братьев?
Сомнений не оставалось только в одном, слишком уж много упущено нами времени, и слишком эффективно было оно использовано противником при создании этой базы.
"И тем более нельзя пороть горячку"- торопливо стучали пульсы у меня в висках: - "Но что делать?" Пытался я отыскать приемлемый вариант, наблюдая как Фомич собирает со стола.
-- Клим Фомич, а когда вы в последний раз видели Братьев? -
поинтересовался я, скрывая свою заинтересованность. Повернувшись, он спокойно взглянул мне в глаза, явно давая понять, что скрывать ему не чего:
-- На Покрова, а потом лагерь просто исчез.
Я не стал интересоваться, когда был этот церковный праздник, и каким же образом исчез лагерь.
- А узнаете ли вы людей, что были с Братьями? - я не сомневался, уж самих Братьев Фомич запомнил достаточно хорошо.
- Конечно, - мельком кинул на меня удивлённыё взгляд Фомич. "В такой глуши каждое новое лицо это событие." - подумал я: - " И это удивление вполне естественно". Эта мысль и определила действия. В данном случае память старого следопыта-таёжника бесценный клад, я уже не сомневался - его необходимо забрать в Агентство, и там, с его помощью, составить фоторобот и Братьев и их загадочных гостей. Пока это единственный человек видевший их, и упустить такую возможность было бы непростительно. Меня охватило ощущение лихорадочной спешки, казалось, нельзя терять ни секунды, странное ощущение погони за спиной.
- Клим Фомич, соберите, пожалуйста, что-нибудь на первый случай. Вам тут оставаться нельзя, полетим в Город.
Фомич медленно обернулся ко мне:
- Ну что же, я готов...
- Фомич, но что же вы так? - меня прямо таки передёрнуло от безысходности во взгляде его в голосе... - Да вам просто опасно оставаться здесь, а, кроме того, ваша помощь необходима нам в Городе.
Но мои слова не успокоили его, как-то сразу ссутулившись и постарев, вышел он в соседнюю комнату, и вскоре вернулся, держа в руках небольшой узелок. Вид его, с этим куцым узелком, был настолько красноречив, выдавая старого опытного узника ГУЛАГа, что повёрг меня в тоску, поднявшись, я подошёл к нему:
- Да прекратите вы эту тоску тюремную наводить...- я чувствовал, ни одно моё объяснение здесь не поможет, старик заранее вбил себе в голову мысль о неминуемом аресте, и как его теперь разубедить?
- Клим Фомич, даю вам честное слово -- завтра к вечеру вы вернётесь на кордон. И даже если не хотите, можете не ехать.- решил я неожиданно в сердцах, не будучи способным выдержать обречённого его вида. Он не доверчиво взглянул на меня, но видно стало, что слова мои его приободрили.
- Да я, формально, и права-то не имею производить в отношении вас никаких действий, кроме вручения повестки и вызова в Агентство. А хотел бы не мучить вас долгим пешим переходом, а сразу вертолётом подвести до Города. Понимаете?
Фомич пожал плечами, успокаиваясь:
-- Пешком мне привычнее вышло бы.
----------------""---------------------
Как бы там ни было, а в девятнадцать тридцать мы были в Агентстве. Первым делом я хотел договориться в гостинице о месте для Фомича, но он воспротивился:
- Да я у Виктора переночую, давно уже в гости просят.
Оставив Фомича у экспертов за фотороботом, я бросился операционный зал, где полным ходом разворачивалась операция по проверке информационных зон, сидели сосредоточенные офицеры у дисплеев вычислительных машин, пищали принтеры...
Но Анатолия Ивановича я там не нашёл и вернулся к экспертам, где провозился часа два за составлением фоторобота. Потом, отправив фотороботы на опознание, я сам завёз Фомича к Ермоленко, где меня чуть ли не силой усадили пить чай, что пришлось как нельзя, кстати, я ведь с утра ничего не ел, кроме чая у Фомича. Приезду Фомича у Ермоленко рады были безмерно, досталось и мне, как виновнику приезда и как спасителю, о чём не говорилось, но что подчёркивалось каждым жестом. В отдел я вернулся в ноль часов двадцать четыре минуты и, опять не застав Анатолия Ивановича, завалился спать на диване.
Проснулся, вынырнув внезапно из наполненного странным мельтешением непонятных образов, сна, от тряски. Анатолий
