Когда-то оно процветало и в Кирате, но было отменено Аиноисом I, после восстания Сурда. Удачливый гладиатор тогда сколотил из рабов огромную армию и осадил столицу. Две трети отважных киратских рыцарей пали в бою, их замки были захвачены, много древних родов пресеклось, Келеллу охватили болезни и голод. И тут вождь восставших предложил распустить свою армию. Поставил он лишь три условия: не мстить восставшим, запретить приносить людей в жертву богам и полностью отменить рабство. Король не только был вынужден согласиться на все пункты предложенного договора, но и даровал киратское дворянство трём десяткам вождей восставших, о чем те, к чести сказать, его даже и не просили.
С тех пор прошло уже двести лет. Со скрипом представители новых родов вписались в весьма поредевшую после восстания элиту королевства, а старая знать научилась видеть в своих крестьянах людей. Купцов стало больше, а сами они богаче. Набранные сразу после восстания, главным образом из бывших повстанцев, регулярные пехотные части заменили собой подневольное крестьянское ополчение и заставили жадных соседей понять, что Кират жив и в любой момент готов дать им по зубам. Недовольными остались только жрецы и отдельные представители старой знати, но их предпочитали не слушать, а особо горластых даже высылали из страны.
Чуть дальше за поворотом дороги в небо поднимался дымок и раздавался стук тяжёлого молота. Шляхтич, через землю которого проходила дорога, держал большой постоялый двор и приторговывал лошадьми и волами. Сам он, естественно, не стоял за стойкой и не предлагал проезжим купцам свой товар, но за приставленными к этому делу крепостными следил зорко. Особой же гордостью местного представителя благородного сословия - и одновременно конкурентным преимуществом - был... бордель, роскошно отделанный как внутри, так и снаружи. Он размещался внутри засаженного самыми разными, в том числе и экзотическими, сортами фруктовых деревьев сада, Для борделя - по мере, так сказать, естественного износа средств производства - покупались самые красивые крестьянские девки не только со всего Мортага, но и в Керистии и Рагезонии.
Прежний управляющий постоялым двором встретил Аэриоса, сидя на колу, и несмотря на прохладную погоду уже начав разлагаться. Глава киратской тайной стражи ничуть не был этим удивлен, так как склонность мортагской шляхты сажать на кол своих крепостных за любую провинность была широко известна. Новый управляющий был обнаружен за стойкой. С печальным видом он протирал нехитрую глиняную посуду большим полотенцем.
- Слава богам! - поприветствовал управляющего Аэриос.
- Богам слава! - дежурно отозвался тот и, нацепив фальшивую улыбку, спросил - Что желает усталый путник?
- Комнату до утра и поесть.
- Комнаты для неблагородных сословий все заняты, - с сожалением в голосе ответил управляющий и после небольшой паузы добавил. - В общих комнатах свободных коек нет тоже. Если будет угодно, могу приказать постелить вам на конюшне.
Отсутствие свободных мест в начале зимы удивило Аэриоса, но он решил не проявлять лишний раз любопытство, справедливо полагая, что трактирщик всё расскажет и так.
- Прибыл давеча караван из Мориски, а с ним два десятка гвардейцев. В зал спускаются по два человека и сидят до тех пор, пока двое ещё не придут, а как смена придет, так к конюшне уходят и за крыльцом следят.
- А они не сказали, кого именно ищут?
- Господину видно сказали, а мы не спрашивали, да и стали бы они нам отвечать!
- Может быть, и ответили бы.
- Здесь не Кират, добрый господин, и за вопросы лишние плетью получить можно, а то и сабелькой.
Помня, что на нём доспех караванщика, Аэриос прошёл в чёрный зал и сел на свободное место. Принесённая подавальщицей большая плоская миска едва вместила в себя только здоровенную порцию традиционного керсутского блюда, а именно, полтора фунта чечевицы с жареным луком и шкварками и полдюжины пышущих жаром свиных колбасок. Сбоку по краю миски были аккуратно выложены тонкие ломтики копчёного свиного сала и несколько головок маринованного чеснока. В отдельной миске была подана маринованная с яблоками и виноградом капуста.
Как истинный ларигот, Аэриос предпочёл бы видеть вместо колбасок обжаренные на углях бараньи рёбрышки, а сало солёным. Чеснок же неплохо было бы заменить на солёные огурцы. Что до гарнира, то к чечевице он относился как раз нормально. Особой любви к гречке, свойственной всем киратцам, Аэриос не испытывал. Поэтому с равным удовольствием он ел и привозимый из далёкого Сиена безумно дорогой длинный рис, и простонародную чечевицу, которую потомки приплывших с далёкого севера завоевателей считали не достойной желудка подлинного ларигота.
Поболтав со словоохотливыми гномами, ожидавшими вторую декаду от мортагских властей разрешения на ввоз в королевство своих товаров, о тупости всех чиновников на земле и порождаемых ею убытках, Аэриос выпил полную кружку горячего, приторно сладкого местного вина и отправился спать. На конюшне он был в эту ночь не один. Пара эльфов-изгнанников с выжженными на правой щеке крестами о чем-то всю ночь оживленно спорили на своём певучем языке. Проснувшись утром, рыцарь решил первым делом наведаться к гномам. К сожалению, горные жители привезли на продажу лишь топоры, мотыги, косы и прочий инвентарь, да ещё пилы, но ни одного меча. Зато у них нашлась редкая травка, которой начавшие, по их мнению, слишком рано седеть гномы подкрашивают свои бороды. А ещё он купил у них небольшой навесной замок с секретом.
Отъехав подальше от границы, Аэриос остановился на постой в доме одного вконец разорившегося шляхтича, который настолько обнищал, что был вынужден сам работать в поле и есть за одним столом с собственными крепостными, которых, впрочем, у него осталось лишь две не слишком многочисленных семьи. Заплатив за еду и ночлег целую марку, главный шпион Киратского королевства, призвав на помощь старшую дочь хозяина, перекрасил свои светлые волосы в радикальный чёрный цвет. Теперь его трудно было принять за киратца, хотя бы на первый взгляд и издалека.
Мориска встретила Аэриоса проливным дождём. Так как седельные сумки пропали вместе с Чалым, необходимо было добыть одеяние человека благородного происхождения. В доспехе караванного стражника попасть ни в одно из условленных мест было невозможно, нечего даже и мечтать. Посетив нескольких портных, он заказал каждому по одному элементу одежды и всего через полдекады облачился в широченные шляхетские шаровары из крашеной в синий цвет крапивной ткани, такой же жупан и зелёный, тонкого сукна кунтуш. Голову его покрывала подбитая мехом крота рогатывка. Прежний наряд и доспехи он крепко увязал
