Хм. А ведь идея-то у меня есть. Конечно, заниматься тем, что я собираюсь делать сейчас, мне не особо улыбается, но выхода все равно нет. Да и время свободное нужно куда-то девать. Был бы огонь – я бы зельями занялся, но тут развести его решительно не из чего, да и придут сразу на дым, так что в другой раз.
Для начала я вынул из инвентаря голову Крыжня. Тяжко вздохнув, я принялся срезать с нее плоть. Кожа покойного рейда была сплошь усеяна хитиновыми пластинками и наростами, за исключением только самого лица, которое было вполне человеческим с человеческой же кожей. Так что я срезал ее и принялся соскабливать с костей черепа мясо, выковыривать глазницы, срезать уши и заниматься прочей не самой приятной работой. Через час, когда, как и было обещано Кристой, пришел охранник с обходом, я уже очистил практически всю лицевую часть черепа. Я спрятал все хозяйство в рюкзак, как только вдали замелькало пятно неясного света, и прикинулся спящим. Ну его в дупу, поволокут опять резать, если увидят, что я в норме. Бандит прошел по коридору, подсвечивая себе чадящим факелом, заглянул на секунду внутрь и ушел дальше, чтоб через пару минут пройти обратно. Когда пятно света истаяло вдали, я вновь принялся за дело. К утру, прямо перед тем, как за мной пришли, угловатый, с острыми гранями и шипами череп, совсем не похожий на человеческий, был тщательно очищен и выскоблен. В заключение я наковырял из гниющего трупа несколько горстей трупных червей и личинок мух, щедро засыпав ими черепок, после чего запрятал его под ворох тряпок от лежанки. Эти ребятки доделают за меня то, что я не смог выполнить при помощи ножа. Встав на враз ослабевшие ноги, я вышел из каменного мешка, под прицелом аж двух лучников. Уважают меня, вон, сколько охраны пришло. Целых четверо. Будь я экипирован должным образом, я бы им навалял, скорее всего, а так убьют ни за грош. Так что я вновь отправился на свою персональную Голгофу.
9:43, 19 апреля, 2047 г – пятые сутки после дня «Ч». Пыточная камера в «Пещерах Ренегатов».
В этот раз экзекутором был мой любимый Урюк. Тот пришел с черной повязкой на глазнице, перенесшей ампутацию глаза и замотанной тряпицей правой рукой, лишившейся кисти, и прям горел желанием отыграться за свои увечья на мне. Все повторилось, почти как вчера, с той разницей, что с Урюком было гораздо скучнее, чем со Шрамом. Этот злобный жирдяй, был туп, как пробка, и даже говорить-то толком не умел, только сыпал нелепыми угрозами. Пытал он меня как-то тоже, без фантазии. Он первым делом выткнул мне раскаленным ножом мой левый глаз (отыгрался-таки, гад) из-за чего я потерял сознание первый и единственный раз. Довольно странное ощущение, когда ты чувствуешь, как закипает в глазнице твой собственный глаз. Самому глазу не больно, но это втройне окупается теми ощущениями, которыми щедро тебя наделяет разрывающаяся от боли, обожженная глазница. Упавшее враз здоровье, после того, как меня привели в чувство, включило Стойкость, и я незаметно выдохнул. Так терпеть боль было гораздо комфортнее, да и подросшие «Кремень» с «Живодёром» еще больше снимали нагрузку на психику. Теперь я ощущал себя, словно на приеме у стоматолога, только без применения местной анестезии. Больно естественно, и еще как, но терпеть можно, если сильно постараться. Пока Урюк резал мои пальцы на ногах, я даже принялся подтрунивать над ним.
- Слышишь, свинья, а я тебе не рассказывал, как я на прошлой неделе с друзьями в корчме напился? Вообще до беспамятства. И, главное, просыпаюсь утром на сеновале, а рядом жирная, страшная бабища лежит. Я вот тебя увидел, все вспомнить не мог, откуда мне твое лицо знакомо. А теперь понимаю, страшилище - то мамка твоя, Урюк. Как тебе такая штука - я твою мамку трахал, жирный ты боров… Ааа, черт!
Взбесившийся Урюк всадил свой нож мне в ступню, и это было чертовски больно и также чертовски неприятно. За что я немедленно врезал ему коленом в нос. Его нос обиженно хрустнул, сам Урюк удивленно хрюкнул и завалился на спину, заливая свое лицо кровью. Это его, очевидно, сильно обидело, и он принялся пинать меня ногами. А, поскольку вес у него было о-го-го, удары по обездвиженному мне приходились на славу. Я вдруг понял, что он сейчас забьет меня насмерть, потому что этот легковозбудимый кусок сала вообще себя не контролирует. Спас ситуацию все тот же Шрам, прибежавший на вопли жиртреста. Окатив того помойной водой из ведра, он пинками выгнал обиженно верещавшего горе-мучителя и с сомнениями уставился на меня.
- Все никак не сдашься, Щитник? Может, уже хватит? Самому-то терпеть не надоело?
- Да я уж потерплю. Нравится мне тут у вас, тепло сухо, комары не кусают. Кормили бы еще почаще, вообще бы, как в сказке тогда, – я откашлялся и сплюнул сгусток крови, приводя дыхание в порядок.
- Убью ведь тебя, дурила! Я замучаю, или вон это недоразумение по злобе тебя покалечит, – мне кажется, или мой палач начал мне сочувствовать?
- А вы меня все равно живым не отпустите, так что разницы никакой.
- А если отпустим, – голос раздался из темного коридора и в залу вошел плоскомордый Джун, по-прежнему в моих доспехах, – тогда как?
- Может, вы мне тогда заодно и вещички мои вернете – дыхание потихоньку восстанавливалось, но этот свинорылый, кажется, сломал мне ребро. На вдохе внизу грудной клетки что-то негромко похрустывало и стреляло болью. Нужно быть осторожным, если обломок проткнет легкие, я могу умереть от внутреннего кровотечения. Хватит с меня и выжженного глаза на сегодня.
- Да-а-а, поражаюсь я твоему духу, чувак. Серьезно, я бы так не смог – азиат с неприкрытым восхищением смотрит на меня, – однако я все равно получу то, что мне нужно. Рано или поздно. Шрам (я угадал с именем, хе-хе) тащи смолу.
- Но Джун-баши, он же…
- Неси, сказал, или на его место захотелось? – этот мелкий гад напустил стали в голос и Шрам поспешно потрусил из залы. Даже странно видеть, как седой, умудренный жизнью мужик с изуродованной шрамом мордой лица, так лебезит перед молодым сопляком. Что же я такого в нем не увидел, что окружающее его отребье, так его боятся?
Шрам принес деревянную бадейку источавшую запахи березового дегтя и смолы, и принялся закидывать в нее раскаленные камни из очага, горевшего в центре этой «камеры пыток».
Я понял, что происходящее не
