Хома потряс в воздухе пальцем.
- Как кто? – поперхнувшись, спросил Даниэль, которому уже порядком поднадоели мужики со своими разговорами.
Бородач повернулся к мастеру, дыхнул ему в лицо перегаром и повторил.
- Как Меригуан.
- А это кто? – не унимался изобретатель, подпирая ладонью подбородок.
Хома на мгновение зажмурился, потряс головой и вновь открыл глаза.
- Мне почудилось, что ты черт. Надо в баню сходить, хмель прогнать, - и крикнул в никуда: - Эй, Румпель, подкинь в печь поленьев, а то баня, поди, остыла. Мы сейчас придем!
Изобретатель кивнул.
- Конечно, но сначала скажи, кто такой этот Мегуриан, или как там его.
- Меригуан, бестолочь! Ой, прошу пардону, случайно вырвалось, - но Даниэль только махнул рукой. – Это у нас блаженный такой в селе живет, то с мухами играет, то из игральных карт домики строит. Вон он, сушеную воблу в кувшин с пивом макает. Любит он пивком побаловаться.
- Ясно, - подвел итог мастер. – А вон тот кто, что смурной весь вечер сидит? Одежа на ем, кажись, солдатская или вроде того.
Хома налил в кружки первача и выпил с мастером и королем.
- Это приемный сын нашего старосты. Ну как приемный… Давайте выпьем, и я расскажу.
- Так только что! – напомнил Прохор.
- Значит еще раз! – бородач вновь плеснул в кружки самогона, проследил, чтоб столичные гости выпили, потом сам опорожнил посудину и продолжил. – Это случилось лет двадцать назад, мы тогда в пригороде жили у реки. Вы-то не помните, но в те времена соседняя Хранция бодалась с Немчурией, говорят, лютая война была. Так вот, однажды у стен Фрилфаста и появился этот солдат. Как сейчас помню, ходил по дворам, все высматривал чего-то, пока не наткнулся на дом Лукьяна. Он тогда простым горожанином был, помощником пекаря. Зашел паренек в дом, поставил алебарду в угол, саблю на гвоздь повесил, а сам сел за стол. У Лукьяна тогда только дочка народилась, упокой ее душу. Ты кто такой, спрашивает, чего, надо? А тот и отвечает, мол, сын я ваш. Залез в мешок походный и достал оттуда картинку. Глянул Лукьян и подивился: точно с него и его жены рисовали. Пытались они объяснить солдату, что ошибся он, да какой там! Тот и слушать не хотел. Видать, лихо ему досталось на поле боя. Пожалел Лукьян паренька и оставил у себя. Потом сюда перебрались, так и живут с тех пор, - Хома призадумался. - И как он только через горы перебрался, ума не приложу. Вот такие дела, господин королевский изобретатель, а ты говоришь - купаться!
- Да уж, - вздохнул Даниэль.
- Бывает же! – кивнул Прохор.
- Все, пошли в баню!
Хома ударил ладонями по столу, да так сильно, что вместе с посудой в воздух поднялась и голова спящего писаря. Его руки соскользнули вниз, и Фрэд приложился о стол носом, отчего и проснулся. Летописец продрал глаза и осмотрелся: костер продолжал плеваться в ночное небо искрами, жителей значительно поубавилось, столы оскудели на снедь. Писарь понюхал несколько кружек и поморщился. Он с трудом поднялся с лавки и подошел к Прохору.
- Я до колодца прогуляюсь, пить охота, а тут, кроме самогона, нет ничего. Без меня не улетайте, - и скрылся в ночи.
Оставшиеся стоять на ногах мужики завалились в единственную на все село баню, побросав одежду на лавки в предбаннике. То и дело честная компания выбиралась наружу, чтобы опрокинуть чарку-другую. Сколько веников разлетелось на листочки, никому не известно, но дров спалили столько, что село могло топиться всю зиму. Что касается Хомы, который так хотел выгнать хмель из своей головы, то это ему не удалось. Он признал-таки в Даниэле нечистого и пытался обварить бедолагу кипятком. Сладить с бородачом никто не мог, поэтому помывку в срочном порядке прекратили и вновь переместились за столы. Хома же остался в бане и пытался совладать с одному ему видимым врагом: он гремел шайками и сквернословил так, что даже старикам стало стыдно перед Государем.
По домам разошлись только под утро, когда и без того бледный месяц стал блекнуть, а небо начало окрашиваться в розовый цвет.
Даниэль и Прохор прикорнули на лавках, а Хома заснул в бане, так и не изловив рогатого. Проснулась Тихая заводь вовсе не с первыми петухами…
Глава 3.
Глава третья.
Прохор продрал глаза и кое-как, скинув ноги, сел. В голове шумело, все тело ломило, ибо спать на узкой деревянной лавке не очень удобно. Он осмотрелся. Вокруг никого, только по столам шарятся коты и куры, подъедая то, что вчера не смели селяне, которые теперь отходили от гульбища, нежась в кроватях. Проверив все кружки и кувшины, Прохор с огромным сожалением обнаружил, что утолить жажду абсолютно нечем. Государь потер виски и посмотрел на небо: там, в вышине, по направлению к Северным горам, плыли облака, гонимые ветром. На Правителя Серединных Земель нахлынула грусть-тоска. Он вспомнил Броумен, где его ждала Изольда с малышкой Жаннетт. Наверняка сейчас сидят у окна и смотрят вдаль, надеясь увидеть летучий корабль.
Прохор резко встал и тут же оперся руками о стол, чтобы не упасть. Последнее ведро самогона было явно лишним. Он хотел крикнуть Даниэля, но голос еще спал, из уст вырвался лишь хрип. Мастер нашелся сам, он спал на лавке по другую сторону стола. Изобретатель со стоном сел, тоже повертел в руках кружки и осмотрелся.
- Село не спалили – уже хорошо, а то Тихая заводь могла превратиться в Мертвую.
Даниэль доковылял до ближайшего забора и, сорвав с яблони два налитых плода, бросил один Прохору, а в другой сам впился зубами.
Сок потек и по подбородку короля.
- Мм… Надо в город отправляться, пока нас на второй день не оставили. Я уже не сдюжу, да и дела не терпят.
- А где писарь? – неожиданно спросил Даниэль.
Прохор наморщил ум и осмотрелся.
- Может, вернулся на корабль? Он же у нас привередливый. Сопит, поди, в обе дырки на кровати.
Нарвав на дорогу яблок, столичные жители отправились в дубовую рощу на поиски летописца, но тот на летающем судне не обнаружился. Друзья обшарили весь трюм – Фрэда и след простыл. Даниэль глотку сорвал, пока кричал писаря. Прохор осмотрел с палубы окрестности, но с тем же результатом: Фрэд пропал.
Пришлось вернуться в село. Сначала обыскали дом старейшины, который мирно сопел в своей кровати, накрывшись с головой тулупом. Затем осмотрели баню, а после и остальные дома, на что ушло около часа.
