Рома вздохнул:
— М-да, понятно. Для такой проводки хватило бы и не восемь ампер, а в десять раз меньше… Но, Мистер Питерс, все равно, это очень неприятная история.
Мистер Питерс улыбнулся:
— Я и не говорил, что приятная. Однако — лучше бы тогда тебе знать все, что относится к радиотехнике. Хав-ю-мин? Как ты думаешь?
Но Рома не успел ответить, потому что они вошли в магазин.
Мистера Питерса встретили здесь с почетом. Продавец внимательно выслушал заказ и обещал выполнить его завтра же. Этим и закончилось посещение магазина: ведь — разве можно когда-нибудь купить в радиомагазине сразу именно то, что нужно радиолюбителю?..
Обратно товарищи шли медленнее. Мистер Питерс развивал Роме свои мысли относительно генератора. Рома шел, пошатываясь, как и всегда: руки он заложил назад — и поэтому был еще больше похож на жердь. Мистер Питерс говорил:
— Самая большая наша с тобой беда — у нас только один генератор. Вот и приходится всем в очередь работать. Потому что его мощности хватает только на одну кассету. Понимаешь, андерстанд-ю?.. Вот, сегодня, например. Я совсем уже обрадовался, что вы будете лишены возможности работать вне очереди целый день — благодаря тому, что ты расплавил тот провод; и весь день делал бы вид, что чиню генератор, а, тем временем, работал бы…
— Всегда знал, что ты мошенник, — горько пробормотал Рома, — но никогда не думал, что ты будешь стыдить меня для того, чтобы выкроить себе лишнее время.
— Глупый, а как же иначе? Однако, не в этом дело. Все было как следует. И вот, Рая сказала, что не поедет на лодке…
— Какой лодке?
— Разве я сказал — лодке? Ничего подобного. Я хотел сказать, что Рая сказала, что она просит, что бы я… ну, вот, запутался! Одним словом, пришлось дать поработать Рае. А за ней Олесь выпрыгнул. И пошло, и поехало…
— Так что же ты хочешь?
— А я хочу увеличить мощность нашего генератора. Вот, представь себе, что он в десять раз мощнее. В сто раз мощнее.
— Так я тебе и поверил.
— А ты представь. Еще Ленин сказал, что для ученого фантазия — просто необходимая вещь. Где же твоя фантазия? Вот, представь себе: в сто раз мощнее. Он облучает не одну, а двадцать пять, не маленьких, а больших кассет. И работаем мы все вместе. Понимаешь? И не спорим совсем. И Рая не будет никого обманывать…
— А разве она обманывала тебя?
— Да ничего подобного. Откуда ты взял?.. Но этого еще мало. Ну вот, не удовлетворяет меня наша работа.
— Почему? — откровенно удивился Рома.
— Потому, что с такими же волнами проводят работу и другие научные работники. Все, как сговорились, изучают диапазон от десяти до двадцати пяти метров…
— А у нас же короче. Мы работаем на трех-четырех метрах…
— Неужели? А я и не знал… Что ты говоришь?.. — с издевкой переспросил Рому Мистер Питерс. — Неужели такие короткие?
Рома молчал. С Мистером Питерсом, когда он был в таком запале, нельзя было спорить.
— Так вот, голубчик мой, — продолжал Мистер Питерс уже немного спокойнее, — меня это не удовлетворяет. Я хочу работать на волнах сантиметрового порядка, а не метрового…
— Что?..
— Сантиметрового, говорю. А может — и миллиметрового. Понимаешь?
Рома покрутил головой: это уже было слишком. Миллиметровые волны!.. Но Мистер Питерс продолжал:
— Представь себе: генератор в сто раз мощнее нашего настоящего. Так?
— Да.
— Волна короче в невероятное количество раз. А ты знаешь, как меняется не только активность, но и вообще свойства ультракоротких волн, когда увеличивать их частоту? Ни черта ты не знаешь. И такими короткими волнами, как миллиметровые, я думаю, можно делать настоящие чудеса.
Рома аж пожал плечами: вот разошелся!
— И такими волнами я берусь моторы останавливать, лечить болезни, вредителей убивать за долю секунды… энергию пересылать на расстояние… что хочешь, сделаю… ой, какая красота будет! Прекрасная картина, вери бьютифул…
— Вновь «фуул»? — с упреком переспросил Рома, который услышал только последние пол-слова.
— Да нет. Не фуул, а бьютифул, что означает — «волшебно».
Они уже шли по лестнице дома, где помещалась лаборатория.
На пороге их встретил Олесь:
— Ну, ребята, я свое закончил. Просветил целый чувал[1] пшеницы, на посев хватит. Этим заканчиваю эксперимент по облучению сухого зерна, завтра приступаю к облучению влажного. Здорово? И чего же вы не отвечаете? Мистер Питерс? Рома?
Мистер Питерс гордо прошел мимо него, не замечая на своем пути такую мелочь, как некий Олесь. Рома посмотрел на Олеся и ответил, старательно выговаривая слова:
— Сын мой, мы устали, и у нас нет времени разговаривать с тобой. Нас ждут дела.
И он прошел дальше, гордо, как и Мистер Питерс, держа голову. Олесь посмотрел им вслед, покачал головой и сказал:
— Что-то они затеяли. Ну, ладно, надо будет понаблюдать. Рая, скоро уже вы? Можно подумать, что у вас не кролик, а целый слон…
Рая не отвечала. Олесь сел на ступеньках, вынул из кармана газету и начал ее читать: более не оставалось ничего.
А Мистер Питерс и Рома шагали дальше. Они заглянули в комнату, где имела привычку сидеть в кресле Рая: в комнате не было никого. Рома посмотрел на Мистера Питерса. Мистер Питерс взглянул на Рому. И оба прошли дальше, в лабораторию.
Да, Рая была здесь. Она весело оглянулась на них и, запирая дверь клетки, где уже сидел кролик, сказала:
— Как чудесно сегодня работает генератор. Просто чрезвычайно. Мистер Питерс, как я благодарна. Рома, вы чудесный парень!
Товарищи стояли, ничего не понимая. Рая, на ходу поправляя складки халата, подбежала к ним:
— Мистер Питерс, вы золото. Рома, вам просто цены нет.
Она улыбнулась, еще раз взглянула на клетку с кроликом и выбежала из комнаты. Рома посмотрел на Мистера Питерса:
— Что это такое было?
Мистер Питерс махнул рукой: мол, женщина — так чего спрашивать, все равно не поймешь никогда. Самое разумное, что мог сделать Рома, это — согласиться с ним.
Тем временем, Мистер Питерс осматривал генератор, внимательно приглядываясь к каждой его детали, словно он впервые видел всю конструкцию. Он словно проверял количество винтов, считая их быстрыми взмахами пальцев; глаза его следили за выгнутой дугой контура самоиндукции; руки спешно ощупывали поверхность кассеты, любовно притрагиваясь к ней. Рома, который успел уже сесть на свой маленький стул, с удивлением следил за Мистером Питерсом. А тот достал уже свою карманную книжку, раскрыл ее, найдя нужные страницы, — и теперь переводил глаза со страниц на генератор и обратно, будто бы сравнивая то, что было записано на страницах, с действительным размещением деталей.
На столе лежал чистый лист бумаги. Мистер Питерс набросился на него с жадностью сумасшедшего, который только и мечтал о такой бумаге. Быстро-быстро он начал что-то записывать на нем, рисовать какой-то сложный рисунок. О Роме, он, казалось, забыл.
Наконец, Рома не выдержал:
— Мистер Питерс, —
