Ректорша заметно подуспокоилась, хоть и поглядывала на меня с недовольным выражением, будто догадывалась, что это я во всем виновата. Наконец, выдала.
– Надеюсь, вы оба понимаете, что если Максимова хочет продолжать здесь учиться, таких явных проявлений ваших отношений больше не должно быть?
Мы оба яростно закивали.
– Конечно, понимаем! – за нас обоих ответил декан. – Мы ведь в принципе, держались до этого момента. И дальше собираемся.
– Еще как собираемся! – добавила я. – У меня вообще очень консервативные взгляды на замужество. До свадьбы – ни-ни! Так что можете не беспокоиться, Ольга Владимировна…
Декан рассмеялся, и я понадеялась, что только мне слышны язвительные нотки в этом смехе.
– О да! Лерочка у меня скромница, каких свет не видывал – непорочная дева, ни дать ни взять… Тем и прельстила, собственно… ах ты ж!
Это я ущипнула его за голое тело, подсунув руку со спины под рубашку. Хорошо, что как раз в это время у профессора Ваутерса – руководителя всей голландской группы – созрела идея, как закруглить эту неловкую сцену подобающим образом, и на выдавленное сквозь зубы «сучка!» никто не обратил внимания.
На довольно сносном и простом английском Ваутерс предложил.
– А что если мы предоставим нашей прекрасной паре возможность обсудить все наедине, а послезавтра отметим их помолвку на банкете?
– Банкете? – не сразу понял декан, нахмурившись. – Ах, на банкете! Что вы, это неловко… Да и зачем так афишировать?
– Затем, что пойдут слухи, мсье Донской, – с невозмутимым видом, чуть поджав губы, пояснил голландец. – И желательно объяснить их научному сообществу благородными намерениями… если мы хотим продолжать наше полезное сотрудничество с вашим университетом, разумеется.
Я на физическом уровне почувствовала, каким железным усилием воли Матвей Александрович успокаивает себя – чтобы не взорваться и не послать всех на три буквы – голландских коллег, ректоршу. Меня. И вся сжалась внутренне, вспомнив, что мне еще предстоит объяснение, и вот тут он явно не станет сдерживаться.
Однако, пока еще сдерживался, и на удивление успешно.
– Разумеется, – ответил он профессору Ваутерсу. – Не вижу никаких проблем представить мою… невесту научному сообществу.
И сжал мое плечо так, что теперь точно останутся следы.
Я поняла, что хуже уже не будет и решила отомстить.
Радостно подпрыгнув и захлопав в ладоши, будто девочка, которой только что подарили пони, я кинулась ему на шею.
– Банкет! Боже, как это здорово, Матвей! Мы ведь еще не были на людях… Заодно и кольцо продемонстрируем! Ты ведь купил мне кольцо, правда, дорогой? – декан деревянно кивнул, по виду только что в обморок не падая. – И платье выгуляю! Ну, помнишь, то кружевное – от Кавалли?
Следующий кивок больше напоминал судорогу.
– Конечно помню… дорогая.
– Ну вот и замечательно! Ждем вас обоих с нетерпением. А пока позвольте откланяться, – профессор Ваутерс и в самом деле чопорно поклонился, будто был японцем, а не голландцем. – Увидимся в пятницу.
Толпа профессоров во главе с ректоршей покинули кабинет, тихо обсуждая происходящее, я же в отчаянной попытке рванула за ними – позволить Донскому перебеситься в одиночестве.
Не тут-то было. Мертвой хваткой меня схватили за запястье и развернули, плотно закрывая за мной дверь.
Ох… В ожидании расправы я закрыла глаза.
--------------------------------------------
(1) Isn't it so, my freinds? - Не так ли, друзья мои?
Глава 8
– Ты подлила мне… что?! – он шагнул ко мне быстрее, чем я успела выдохнуть после последнего предложения. Если можно назвать предложениями тот несвязный лепет, которым я пыталась одновременно рассказать, что натворила, и оправдать себя жалобами на его же, декана, несправедливость.
«Ну вот не завалили бы мой проект так несправедливо, ничего бы и не случилось… Это же очень обидно, когда так режут – вы же понимаете? Сами же учились… Работаешь-работаешь, ночами не спишь, потом – бац! И все прахом!»
На слове «бац!» я выразительно резанула рукой воздух и остановилась, чтобы перевести дух, однако мое горло тут же сжали железными пальцами, и вдохнуть не получилось.
- Ты подлила мне… ЧТО?! – заставив подняться на цыпочки, Матвей Александрович буквально пришпилил меня рукой к стене.
У него был настолько озверелый вид, что даже голос не был похож на человеческий – казалось, в декана вселился сам дьявол.
– Афродизиак… из… кордицепса… – прохрипела я, задыхаясь. – Очень дорогой… между прочим...
После кольца и платьишка от Кавалли это звучало двусмысленно.
– Мне еще и за афродизиак тебе заплатить? – прорычал он, вздергивая меня выше.
Сдаваться я не собиралась, хоть и чувствовала, что сейчас сознание потеряю.
– Было бы… неплохо…
Господи, в меня-то кто вселился?! Нет бы каяться, прощения просить, обещать все исправить… Бессмертная я что ли?
Несколько последующих минут были пропитаны ненавистью и молчаливыми пожеланиями мне перестать быть бессмертной и сдохнуть. Раздувая ноздри, декан тяжело дышал мне в лицо, продолжая сжимать ладонью шею.
Потом вдруг резко отпустил, толкнул от себя и… расхохотался – сухим, злым смехом, совершенно без юмора. Даже не истерически, просто до странности сухо и без эмоций. Будто смеялся переводчик за кадром иностранного фильма.
– Невероятно… – отошел, упал в изнеможении на диван и закрыл глаза рукой. – Это просто что-то… полный пиздец…
Я с опаской шагнула к выходу – ступая максимально тихо, чтобы не привлекать его внимание.
Еще шаг. И еще. Подхватила брошенную у дверей сумку и уже намылилась было схватиться за ручку двери…
– Ты серьезно думаешь, что можно поломать на хрен мне жизнь и свалить без единой царапины? А, Максимова?
Я замерла, не оборачиваясь.
– П-почему поломать?
Вместо ответа он резко встал, и через секунду я почувствовала горячее дыхание на своем затылке. Две мужские ладони уперлись в стену передо мной.
– Думаешь, можно просто так опозорить меня перед всеми, залезть ко мне в штаны… а потом еще и при всех заставить на себе жениться?
От его глухого, низкого голоса было страшно, но от самих слов так обидно, что я развернулась – посмотреть этой сволочи в лицо.
– Я к вам в штаны залезла?! Да вы меня чуть не изнасиловали там, за кафедрой! При всех, между прочим! И потом, здесь в кабинете – вы… вы мне член пихали везде, куда только можно запихнуть! До сих пор грудь болит!
Глаза его прищурились.
– Только не говори мне, что тебе не понравилось мое «пихание»… До сих пор вся мокрая в своих дешевых трусишках, я уверен.
Конечно же, я покраснела от стыда. Но не отступила и не стушевалась.
– Какая вам разница, что мне понравилось или не понравилось? Мне девятнадцать! Я возбуждаюсь, когда получилось решить
