— Угу, — ответил Тихон. — Только неудобно.
Рубаха на нем вздулась пузырем. В промежутке между ней и голым животом плавали пироги.
— Я тебе пирогов принес.
Одобрительно заурчав, Пашка принялся уминать пироги, одновременно пытаясь говорить. Он поймал плавающую в воздухе бумажку и со словами: «Уо-ош а эла!» — протянул ее Тихону.
Сказанное следовало донимать: «Чертеж я сделал».
Тихон прочитал: «Чертеж летающей тарелки». Повыше, от руки, была нарисована дамская шляпа с короткими и толстыми полями.
— «Тарелки» надо в кавычках, — сказал Тихон.
— На чертежах не ставят кавычек, — достаточно внятно возразил Пашка. — Еще надо написать про пульт… — он посмотрел на проплывший в сторону пирог, — … про невесомость надо и про экран.
— Какой экран? — не понял Тихон. — Не было же никакого экрана…
— А вот! — Павел показал на ясно различимый овал в дне тарелки. — И в тарелке такой же… только поменьше. А клавиша та, отдельная для него.
— Опять заказал? — покачал головой Тихон.
— Не-е… — оскалился Пашка. — Она сама…
Рядом раздался звучный шлепок.
— Ты глянь… — с сожалением проговорил Пашка, отколупывая от пола пирог. — Как с десятого этажа летел. А вкусный…
— Вчера экрана не было, а сегодня я про него сон видел, — продолжал Тихон. — Вроде как в тарелку забрался Мурзик ваш и глобус повернуть хочет… думаю, ищи тебя потом в Сахаре где-нибудь… потом прыгнул в экран этот самый, а он, вроде как дыра в пространстве… — Тихон разглядывал овал в дне тарелки. — Что интересно, эта дыра вроде как бинокль. С одной стороны…
Пашка, замерев, слушал Тихона, поглядывая то на темный овал, то во двор, через открытую дверь сарая.
— Чего ты? — подозрительно спросил Тихон, заметив лихорадочно горящие Пашкины глаза.
— Я сейчас… — умоляюще прошептал Пашка и попятился из-под тарелки. — Мурзик уйдет…
Хлопнула калитка, и во дворе показался Левка.
— Ошарашить бы его! — мигом переключился Пашка.
— Левку ошарашишь, как же…
— Лев! Сюда! — крикнул Павел направившемуся было в огород Левке.
— Ну, где ваш сногсшибательный секрет? — проговорил Левка, втискиваясь в щель дверей. — Эй, где вы?
Зайдя в полутемный сарай со света, Левка, похоже, ничего не видел.
Привыкнув к темноте, он с интересом оглядел висящую в воздухе тарелку.
— Да… ребята… — протянул он. — Вы делаете явные успехи! Это уже не автожир из «Харлея», который не летает. Еще немного — и приз станции юных техников ваш!
Услышав Пашкино шумное дыхание, Лев со словами: «Вот вы где, черти полосатые!» присел.
На лице его появилось задумчивое выражение. Поправив очки, он оглядел лежащего в воздухе Пашку. Тот для вящей убедительности попытался скрестить руки на груди, но его завращало.
Упершись в дно тарелки, Пашка без слов продолжал глядеть на Левку.
Лев протянул руку под тарелку, и ладошка его звонко шлепнула по полу.
Побледнев, Левка закрыл глаза и тряхнул головой.
— Это не приз станции юных техников, ребята. Это — Нобелевская… Как вы сделали эту ступеньку?
— Какую еще ступеньку? — забеспокоился Пашка.
— В пространстве, — тихо ответил Левка. — Или… я что-нибудь не так понимаю?
— Ты все не так понимаешь! — расстроился Пашка. — «Ступеньки в пространстве!..» А ну! Отойди…
С кряхтением он преодолел барьер повышенной силы тяжести и встал, отряхиваясь от кусков пирога.
— Вылезай, Волк! Нашли кого удивить! Это он кого хочешь удивит. Тарелка это! Обыкновенная летающая тарелка. Которая НЛО. В лесу нашли. Понимаешь? Бросили ее в лесу эти… Тау-Китяне. А мы с Тихоном нашли. Это вот — купол проникаемый, — Пашка ткнул в купол рукой. — Там вон — глобус с облаками. А это — клавиши, которыми управлять. Еще бинокль есть, прос… пространственный. Счас попробуем Мурзика туда затолкать. Тарелка так сегодня Тихону сказала, — пояснил он. — И ты, это… с призами брось со своими… Вылезай, Волк… Покатать товарища надо.
— Не надо меня катать! — испугался Лев. — Вы меня и так уже укатали.
Пашка с сожалением поглядел на друга.
— Спе-циаль-но английский учить не буду, — пообещал он и ушел искать Мурзика.
Тихон и Левка, сидя на выступающем из-под купола крае тарелки, смотрели, как Пашка пытается поймать котенка.
— Кыс, кыс, кыс… — лживым голосом звал Павел.
Котенок с интересом смотрел на протянутую сквозь забор грязную Пашкину руку. Когда Павел готов был уже схватить кота, тот, приподнявшись на задних лапах, передней ударил Пашку по руке и отскочил. Павел направился в огород. Но как только скрипнула калитка, Мурзик на всякий случай перебрался в ограду. Теперь они поменялись местами.
— Чего расселись? — спросил Пашка через забор. — Кота не видите?
— Кота видим, — сообщил Тихон.
— А чего?
— Пусть скажет, что он против английского имеет, — потребовал Левка.
— А Мурзика ловить будете?
— Посмотрим, — неопределенно пообещал Тихон.
— Твоя мать всегда говорит, что человек столько раз человек, сколько языков он знает. Вот ты и боишься сразу за англичанина и за немца.
— Я еще и по-русски понимаю, — улыбнулся Левка.
— Во… Я и говорю. Лови кота!
— Котов ловить не будем, — спрыгнув с тарелки, сказал Тихон. — Работать надо по системе…
МОЖЕТ, ТАК, А МОЖЕТ, И ПО-ДРУГОМУ
1Ночной океан был удивительно спокоен. Чернота водной глади незаметно переходила в черную стену тропической ночи, подступавшую со всех сторон. Только звезды, огромные незнакомые звезды, да узкий серпик месяца, повисшего рожками вверх в ночном небе, не давали заблудиться в безграничном мире мрака. Ребятам казалось, что они одни в холодной, равнодушной к заботам маленькой Земли Вселенной, Тихон лежал на спине, закинув руки за голову, и смотрел на перевернувшийся вверх дном ковшик Большой Медведицы. Мелькнул огонек падающей звезды. Метеорит? А может быть, космический корабль тех, кто оставил в лесу под Грачевкой эту удивительную тарелку? Кто они? Где живут? Как выглядят? И почему тарелка оказалась в сибирском лесу? Случайно? А может быть, с какой-то целью? Какой?
Левка не отводил глаз от причудливого танца стайки летучих рыбок, привлеченных слабым немигающим светом, исходящим от тарелки. Как самолеты на авиационном параде, они, чуть пошевеливая длинными, похожими на крылья плавниками, то выстраивались в прямую линию, то образовывали круг, то расходились звеньями: две впереди, третья, словно прикрывая их, чуть сзади.
Пашку больше интересовал океан. Подперев подбородок руками, он, не мигая, смотрел на его темную безграничную гладь.
— Ух ты! — охнул он и затеребил Левку. —
