– Ну погоди, погоди минутку, милая. Тетушка Сян постарается побыстрее.
И она постаралась. Превращение – дело сложное, даже для такой опытной ведьмы, какой была Сян. Ветви одна за другой втянулись в ее спину, трещины на коре мало-помалу сменились морщинами.
Опираясь на посох, Сян покрутила плечами, чтобы размять шею, – сначала в одну сторону, потом в другую. Она посмотрела на ребенка, который вдруг притих и рассматривал ведьму так же пристально, как до того рассматривал главу Совета старейшин, – спокойным, испытующим взглядом, от которого становилось не по себе. Этот взгляд достигал самых потаенных струн души и касался их, как рука музыканта касается струн арфы. От этого взгляда у Сян перехватило дыхание.
– Бутылочка, – сказала Сян, стараясь не обращать внимания на то подобие музыки, что звенело в ее костях. – Тебе нужна бутылочка.
И она зашарила по карманам в поисках бутылочки козьего молока, которую специально прихватила с собой, чтобы накормить голодного младенца.
Крутанув ступней, Сян заставила растущий рядом гриб увеличиться до размера табуретки, положила теплую крепенькую девочку себе на колени, прижала ее к мягкому животу. Полумесяц на лбу ребенка побледнел и стал розоватого цвета, а темные кудри красиво вились, оттеняя еще более темные глаза. Личико ребенка светилось словно драгоценный камень. Девочка успокоилась и сосредоточенно взялась за молоко, но взгляд ее по-прежнему не отпускал Сян, словно корни дерева, глубоко проросшие в землю. Сян вздохнула.
– Ну-ну, – сказала она, – нечего на меня так смотреть. Все равно я не могу вернуть тебя обратно. Назад дороги нет, забудь. Только не плачь, – добавила она, потому что девочка всхлипнула. – Ну, не плачь. Я заберу тебя в одно замечательное место, тебе там понравится. Я еще не решила, в какой город мы с тобой пойдем, но там везде хорошо. И свою новую семью ты обязательно полюбишь. Уж я об этом позабочусь.
Отчего-то эти слова отзывались болью в старом сердце Сян. Разом накатила необъяснимая печаль. Девочка оторвалась от бутылочки и посмотрела на ведьму с любопытством. Ведьма пожала плечами.
– А я откуда знаю? – сказала она. – Понятия не имею, зачем тебя бросили в лесу. Из того, что делают люди, я не понимаю и половины, а от второй половины впору разве что руками развести. Но ты не бойся, на поживу лесным тварям я тебя не брошу. У тебя впереди долгая счастливая жизнь, моя радость.
Слово «радость» застряло у Сян в горле. Почему – она сама не знала. Она по-старушечьи откашлялась и улыбнулась девочке. Наклонилась к ней и запечатлела на лбу поцелуй. Сян всегда целовала своих найденышей. То есть она была почти уверена, что всегда. От девочки пахло тестом из квашни и кислым молоком. Сян закрыла глаза, всего на мгновение, и покачала головой.
– Пойдем, – с тяжелым вздохом сказала она. – Пойдем посмотрим мир, детка.
И, надежно привязав к себе ребенка, Сян, посвистывая, зашагала по лесу.
Она намеревалась идти прямиком в Вольные города. Она твердо собиралась сделать именно это.
Но она решила показать девочке водопад – ей наверняка понравится. И красивый вид, открывавшийся там, где из земли выступал каменный пласт. Ведьма поймала себя на том, что ей хочется рассказывать девочке потешки. И петь песни. За песнями и потешками Сян шла все медленнее и медленнее. Она говорила себе, что всему виной возраст, и боль в пояснице, и вертлявый младенец, но на самом деле правда заключалась в ином.
Сян обнаружила, что все чаще останавливается, вытаскивает девочку из перевязи и вглядывается в ее бездонные черные глаза.
С каждым днем Сян все больше отклонялась от привычного курса. Ее следы петляли, извивались, проходили по одному и тому же месту дважды. Обычно путь ее через лес прямизной мог соперничать с Дорогой, однако на сей раз он вилял, поворачивая то в одну сторону, то в другую. По ночам, когда козье молоко закончилось, Сян собирала тончайшие нити звездного света, и девочка с удовольствием ела. С каждым глотком звездного света ее взгляд становился все темнее. Мириады галактик, целые вселенные горели в глазах ребенка.
На десятую ночь путь, который Сян обычно преодолевала за три с половиной дня, был пройден меньше чем на четверть. Той ночью поднялась полная луна, однако Сян не обратила на это внимания. Она протягивала руки, собирая звездный свет, и совсем позабыла о том, что при луне надо соблюдать осторожность.
В звездном свете есть магия. Это всем известно. Однако этот свет летит издалека, и магия, вплетенная в его тончайшие нити, успевает ослабнуть и рассеяться. Ее достаточно для того, чтобы насытить младенца и утешить его голодный животик, а если ребенок выпьет звездного света побольше, тот пробудит все самое лучшее в его сердце, душе и разуме. Звездный свет несет с собой благословение, но одарить человека магией он не в силах.
А вот лунный свет – совсем другое дело.
Лунный свет сам по себе – магия. Это все знают.
Сян не отводила взгляда от глаз девочки. Солнца, звезды, метеоры. Пыль звездных туманностей. Большие взрывы, и черные дыры, и бесконечное, бесконечное пространство. А между тем над лесом вставала луна – круглая, зрелая, сияющая.
Сян протянула руку вверх. Она не глядела на небо. Она не заметила луну.
(Неужели она не заметила, как тяжело лег свет в ее пальцы? Неужели не заметила, какой он был тягучий? И какой сладкий?)
Она повела пальцами над головой. Когда рука наполнилась и потяжелела, Сян опустила ее.
(Неужели она не заметила магии, которая стекала с ее ладоней? Она сказала себе, что не заметила. Она повторяла это снова и снова, пока сама не поверила.)
Девочка на руках у Сян ела. Ела. Ела. Вдруг она вздрогнула и выгнулась. Вскрикнула – всего один раз, но очень громко. А потом издала счастливый вздох и мгновенно заснула, прижавшись к мягкому животу ведьмы.
Сян запрокинула голову, и на лицо ей лег луч лунного света.
– Ах, – прошептала она. Как она не заметила, что луна успела округлиться? И налиться могущественной магией? Ребенку хватило бы и одного глотка, а ведь девочка выпила… ну, девочка выпила гораздо больше.
Наверное, она была очень голодна.
Так или иначе, случившееся было так же ясно, как луна, торжественно сиявшая над лесом. Девочка обрела магию. В этом не могло быть сомнений. И теперь все стало гораздо сложнее.
Сян села на землю, скрестив ноги и положив ребенка себе на колени. Она не станет будить девочку. Пусть спит долго-долго, много часов подряд. Сян провела пальцами по черным кудряшкам младенца. Уже сейчас под кожей ребенка
