– Любопытный прием, – сказала Зима, – уверена, что моим девочкам захочется этому научиться.
– Ха, не думаю, что у них это получится, – ответил Церлин, махнув рукой, – для этого требуется невероятная сосредоточенность.
Ася в противоположном углу комнаты нахмурилась. Линне вспомнила, как другие девушки создавали ледяные розы, а затем уничтожали их несколькими быстрыми прикосновениями, и стала ждать, когда Зима скажет, куда ему засунуть это бахвальство. Но та лишь спросила:
– А Мистелгард? Там все хорошо?
Линне очень надеялась, что Зима предпочитает вступить в бой, а не ходить вокруг да около.
– Все то же самое, – ответил Церлин, – раз в неделю кто-нибудь пытается убить меня, Исаака или Алексея. Раз в месяц – сдаться Эльде. Война нас всех повергает в отчаяние, хотя и каждого по-своему, и по южным форпостам наносятся самые страшные удары.
– Вот потому мы и здесь, – сказала Зима, – чтобы отшвырнуть их обратно.
Церлин прожевал капусту и промыл нёбо глотком вина.
– Далеко не все министры уверены, что в ходе этой операции от твоей эскадрильи будет толк.
– Почему же? Неужели у нас на фронтах все так хорошо?
Зима улыбнулась, не отнимая от губ бокала, но в ее голосе появились нотки, которых Линне до этого не слышала. Улыбками она маскировала свой железный характер. Церлин ничего не ответил. И не улыбнулся. Лишь отложил нож и молча посмотрел на Зиму. Линне узнала этот взгляд. Ее отец называл его «взглядом последнего шанса». У человека, на которого так смотрели, оставалась только одна попытка исправить ситуацию.
– Мы сильная страна, – продолжила Зима, – сильная и гордая. Но у нас нет неичерпаемого источника молодых мужчин, а наши союзники связаны конфликтом интересов или заняты собственными войнами. Женщины тоже любят свою землю и заслуживают права ее защищать. Сегодня, когда призывной возраст вновь снизили, на этот раз до тринадцати лет, вы не сможете отрицать, что мы вам нужны.
Взгляд Церлина ожесточился. Он сделал глубокий вдох, скрывавшийся в его душе демон приготовился изрыгнуть огонь, и Линне увидела, сколько злобы в человеке, который до этого так весело смеялся. В его власти было сослать Зиму на рудники или же расстрелять ее прямо здесь. Но его что-то сдерживало. Может, правота Зимы, может, слухи о ее отношениях с главнокомандующим Ванниным.
Он поднял бокал, глубоко вдохнул и вернул былое хладнокровие.
– Ряд министров высказывает опасения по поводу возможного влияния женской эскадрильи на мужчин. Кое-кто боится, что она будет их отвлекать. Для других недопустима сама мысль о том, что их сестры и жены будут гибнуть на фронте. Война никогда не была женским делом. Так почему сейчас все должно измениться?
Зима снова улыбнулась.
– Иными словами, ты хочешь сказать, что не привез мне аэропланы?
Церлин и в этот раз немного помолчал перед тем, как ответить.
– Аэропланы на пути сюда. – произнес, наконец, он. – Но своим дочерям я категорически запретил бы на них летать.
– А как насчет сыновей? – спросила Зима. – Ни одна из этих девушек, отправляясь на фронт, не думала, что ей будет легко. Они полны решимости переломить ситуацию и обладают для этого необходимыми талантами и навыками. Мне рассказывали, что вот, к примеру, эта девушка, Линне, в своем бывшем полку была лучшим стрелком.
Церлин посмотрел на Линне.
– В бывшем полку?
Ася широко распахнула глаза. Теперь наверняка растрезвонит эту новость другим девушкам из полка ночных бомбардировщиков. Линне надеялась, что командор придет ей на помощь, но Зима лишь подняла бровь, будто удивляясь ее неуместному молчанию. Ну зачем ей было ставить ее в такое дурацкое положение?
– Так точно, сэр, – ответила Линне, надеясь, что ее голос звучит уверенно, а не высокомерно или раздраженно.
– Я бы не прочь взглянуть, на что вы способны, – сказал Церлин.
– Почту за честь, сэр, – ответила она, хотя подозревала, что он больше обрадуется, если убедится в ее полной несостоятельности.
– А что скажете вы, мисс? – задал ей вопрос Церлин. – Как по-вашему, война – женское дело?
Она всеми силами пыталась скрыть отвращение, которое так часто появлялось на лице отца, когда он в личных беседах упоминал Церлина.
– Пока мы воюем с Эльдой, сэр, война должна быть всеобщим делом.
Он открыл рот и захохотал.
– Ай да молодчина, – сказал он, – настоящая молодчина. Ваши девушки-новобранцы все такие?
– Наши девушки все полны энтузиазма, но Линне так хотела воевать, что перед тем, как попасть к нам, переоделась юношей и записалась в Тридцать первый ночной гвардейский полк.
Внутри шевельнулась злость. Зима, стало быть, разворачивает план своего великого сражения. Линне думала, что ей нужна помощница, но для этого у Зимы имелась Ася. А Линне была лишь аргументом в ее политических диспутах. Ее бросили Церлину как кость, совершенно не поинтересовавшись мнением Линне на этот счет. Не задумавшись, в каком положении из-за этого окажется ее отец.
Церлин встал из-за стола и подошел к ней. Она усилием воли заставила себя не отступить, но в стену все-таки вжалась. Он нависал над ней и казался гораздо выше, чем ей помнилось, – при том, что вырос за это время не Церлин, а она. Вблизи она увидела в его глазах безумие – взгляд, порожденный страхом, властью и постоянным чувством ужаса, присущим человеку, который не имеет права на ошибку. В этот момент, вопреки своему желанию, она испытала к отцу толику симпатии.
– Как вас зовут? – спросил Церлин.
– Линне Алексеевна Золонов.
Пока он силился вспомнить ее, напряжение в его взгляде ослабло.
– Дочь Алексея?
– Совершенно верно, сэр.
На долю секунды безумие в его глазах исчезло. Церлин откинул назад голову и громко рассмеялся, будто это была лучшая шутка, которую ему приходилось слышать в жизни. Потом с такой силой хлопнул ее по плечу, что она чуть не упала на колени.
– А тебе известно, что отец рассказывает, будто ты учишься в какой-то мудреной школе? Не далее как на прошлой неделе он поведал мне, какой достойной юной леди ты стала.
– Высшее достоинство любой леди состоит в том, чтобы отдать за родину жизнь, – сказала она, даже не подумав, стоит ли произносить такие слова.
Церлин захохотал еще громче. Линне не нашла в себе сил, чтобы к нему присоединиться. Да, она бросила вызов отцу, но ни за что бы не хотела дать Николаю над ним какую-то власть.
Когда Церлин вновь обрел способность говорить, он схватил ее за руку и энергично потряс.
– У тебя благородная душа, – сказал он, – я передам отцу, что у тебя все хорошо и что он просто обязан тобой гордиться.
Линне сомневалась, что Николай скажет отцу именно эти слова.
– Благодарю вас, сэр.
Гордился ли
