– Поможешь мне? – расстегнув угольную пуговку манжета, Фицион протянул мне больную руку.
Пришлось вернуться в реальность. Собравшись с силами, я начать бережно отдирать оплавившуюся ткань от пораженной огнем кожи. Это премерзкое занятие требовало от меня определенной выдержки и хладнокровия. По всему выходило, что и тем и другим природа меня обделила, потому что руки вдруг стали тряслись, а желудок приготовился вывернуться наизнанку.
Не желая мириться с болью, Фиц одним рывком сдернул прилипший рукав.
– Ненормальный! – крикнула я и закрыла глаза.
Фиц усмехнулся.
– Тебе весело?
Он распахнул дверцу стенного шкафа. Его роскошная спина была сплошь усеяна короткими белесыми шрамами.
– Ты не собираешься к лекарю?
– Нет необходимости, – парень достал с верхней полки банку молочного цвета и протянул мне.
Я взяла мазь и беспомощно уставилась на кровоточащую рану, которая являла собой жуткое зрелище. С шумом втянув воздух, всерьез не понимая, почему он отказывается от помощи человека, знающего толк во врачевании, я решительно произнесла:
– Хорошо.
«Хорошо» – мысленно повторила я, и, стараясь сдержать отвращение, окунула пальцы в мазь и осторожно нанесла ее на открытую рану.
– Умница, – Фицион нежно коснулся моей щеки рукой.
Я вздрогнула. Все происходящее казалось мне дурным сном, из плена которого я не выберусь никогда.
Мазь ложилась плохо, руки тряслись, но результат имел место.
– Спасибо, – Фицион потянулся взять пузатую банку, но я неожиданно воспротивилась:
– У тебя еще на шее…
Пальцами, липкими от мази и красными от крови, я коснулась ожога, и, оставив на коже жирный кровавый след, тут же стерла его тыльной стороной ладони.
– Я высоко ценю твое участие.
Я нахмурилась.
– Твой холодным разум меня восхищает. Но бывают моменты, когда твои решения вынуждают меня переступать через себя.
Фиц склонился ко мне достаточно близко, желая обнадежить, но от близости в столь неуместное время к горлу подступил тошнотворный ком.
– Думаю, мы долго еще не увидим спицу, – выдала я, бледнея на глазах.
– Она знала, на что шла – заверил Фиц и отступил. – Кроме того с собой она прихватила накопитель.
– Камень на груди, – догадалась я.
– Редкий самоцвет, единственным недостатком которого, является то, что его сила накапливается со временем.
– Он ведь запрещен на дуэли?
– Ясное дело!
– Почему не сказал госпоже Маттер?
– Она об этом знала, – ответил Фиц, а я всерьез задумалась, почему «беспристрастная» судья не стала заострять на этом внимание?
– Аливе поправится? – вернулась я к разговору.
– Выживет… В крайнем случае подниму.
– Сам-то как себя чувствуешь?
– На исцеление раны уйдет час, от силы два.
– Да брось ты, быть такого не может!
– Слово некроманта.
– Правда?! Тогда я тоже хочу эту чудо мазь себе, чтобы ранки быстрее заживали, – взволнованно прошептала я, понимая, что случаи бывают разные…
– Для этого, моя дорогая, – Фиц успокаивающе взял мою ладонь и поднес к своим губам, – надо родиться некромантом.
– А как же мазь?
Фиц подкинул банку, ловко поймал и вернул его в шкаф на свое место.
– Молчишь?
– Мазь - сильное обезболивающее и только, – сказал он и потянулся за рубашкой. Не дожидаясь указаний, я помогла ему одеться, будучи предельно аккуратной с пострадавшим запястьем. Застегнула пуговицы, напоминающие оникс. Осталось только провести рукой по груди и смахнуть невидимые пылинки с плеч и все, я – настоящая заботливая супруга. Определенно не мой образ!
– Чего ты лыбишься?
– Разве можно к такому остаться равнодушным? Серьезно, за эти полчаса я ни разу не пожалел, что допустил оплошность в бою.
Повисла многозначительная пауза.
– Штаны как-нибудь сам победишь! – бросила я, намереваясь уходить.
Больной бережно прижал раненую руку к груди и поморщился от боли.
– Могу позвать коменданта. Мужик он нормальный, поди не откажет, – сжалилась я и, не выдержав, задиристо улыбнулась.
– Нет в тебе сострадания!
– Это лишнее качество в человеке. Так куда ты так вырядился?
– Смени платье! Нас ждет «Горячее решение».
***
«Горячее решение» оказалось очень красивым местом. Стены куполообразного здания украшали живые картины, поражая взор мощью непогоды, царившей в квадратных рамах. Я готова была удивляться решительно всему: скатертям из тончайшего полотна цвета свинцового неба, миниатюрным копиям смерча посреди пустующих столов. Стоило нам присесть, как диковинное явление испарилось и, словно из пустоты вынырнула приятная женщина, хотя если бы я не крутила головой по сторонам, желая рассмотреть интерьер, то уловила бы ее появление. Удобнее перехватив карту меню, я с любопытством следила, как исчезают с белеющего инеем переплета отпечатки моих пальцев. Поразительно! Нарисовав на обложке талую ромашку, ни холода, ни влаги на подушечках пальцев я не чувствовала.
Жареного в печи рябчика размягчали кусочки хлебного пудинга в брусничном соусе. Пуншевое мороженое таяло во рту и дурманило разум.
– Ничего вкуснее я в жизни не пробовала! – мурлыкнула я Фицу в самые губы.
В блаженной сытости мы покинули ресторан.
– Пойдем, я покажу тебе портовый город.
– Фицион… Фиц, а давай туда, где никого нет.
Я больше ни с кем не хотела делить этот вечер.
Мы пришли в тенистую рощу к заброшенному фонтану, по центру которого на каменном возвышении навечно застыл филин с распростертыми крыльями. Вместо кристальной воды чашу из семи лепестков, красиво выгнутыми дугами, наполнили листья цвета охры. Едва вынырнув из осеннего покрывала, огромный жук тут же поспешил скрыться с глаз. Я стерла иллюзию и присела на край фонтана. Здесь я могла быть собой. Не таясь наслаждаться красотой этого места, наблюдать, как теряются в ажурном куполе ветвей угасающие лучи солнца.
– Потанцуем?
Я опустила взгляд на трещину, расколовшую холодный
