Я же, как мог, успокоил изнервничавшегося пса, мельком отметив, что официант на пару с поваром начинают совместную уборку кафе. Нет, они не взялись за мётлы и швабры, просто начали дружно уносить внутрь столы и стулья, ненавязчиво демонстрируя всем нам, что уж теперь-то точно закрываются до утра. Пришлось попросить счёт.
Бесов как не было, так и нет, охотиться не на кого, изгонять тоже. Получается, нас зря сюда направили или…
– Или мы просто не поняли зачем, – вдруг пробормотал я, потому что фонари на улице неожиданно начали тускнеть.
– Руски трчи, опасно, – успел прошептать молодой серб, вместе с поваром прячась на кухне.
Собственно, из трёх слов я понял «руски» и «опасно», но этого, наверное, было достаточно. Я резко встал, свистнул Гесса и, шагнув вперёд, обнял Марту:
– Милая, нам пора. Старый город скоро закрывается.
– Уже уходите? – с чарующей улыбкой спросила незнакомка, допивая остатки вина прямо из горлышка бутылки. – Тут будет весело!
Её мужественный спутник также встал, держа руки за спиной. Я вгляделся в их лица ещё раз. Нет, нет, они оба не бесы. Вот только… этот парень, он же не чёрт, но и не… не человек?
– Мы остаёмся. – Подумав, я спокойно прислонился к нагретой за день каменной стене.
– Сильвия, отпусти их, – неожиданно попросил тот молодой человек. – Они ещё могут уйти.
Он был очень красивый, идеально сложен, словно гимнаст или солист балета. И нет, его нельзя было даже сравнивать с Анчуткой. Наш кухонный бес был именно красавчиком, крайне слащавым, слегка пошловатым, а в этих чертах сквозило благородство и мужество.
Если рыжая Сильвия, как он её назвал, и собиралась ответить, то попросту не успела. Мой доберман навострил уши и заворчал, я не сразу расслышал тихий заунывный вой, проникающий в самые глубины души. Стоп, стоп, бесов здесь нет, чертей тоже, тогда кто это?!
– Вампиры, – широко улыбнулась мне девица и, не задумываясь, задрала подол, выхватив из набедренной кобуры длинный кремнёвый пистолет.
Казалось, она выпалила в луну, но с соседней крыши едва ли не нам под ноги рухнуло чьё-то бездыханное тело. Скрюченные пальцы с длинными когтями, острые скулы, плоский нос и – самое ужасное – длинные белоснежные клыки в мёртвом оскале…
– Точно вампир, что ли? – не поверил я. Пуля попала несчастному прямо в лоб, из большой дырки тянулся лёгкий дымок.
– Улицы этого города небезопасны по ночам.
– Ничего не понимаю. – Слегка «потеплевшая» Марта возмущённо передёрнула плечами. – Здесь должны быть бесы. Нам выписали наряд именно на бесов, а не на какого-то там графа Дракулу!
Гесс подошёл к трупу, обнюхал его, покосился на клыки и кинулся ко мне:
– Тео, у него зубки больше моих. Вдруг он меня кусь?
– Никто никого не укусит, юноша, – громко успокоила его Сильвия, эффектно дунув в ствол пистолета. – Для этого здесь я и Моцарт. Вампиры – это наша тема!
– Моцарт? – Лично у меня была всего одна ассоциация с этим именем, но образ изящного музыканта в белом парике и шёлковом камзоле никак не ассоциировался с кудрявым парнем, в руках которого, невесть откуда взявшись, сверкнули длинные ножи.
– Они приближаются. Держитесь за нашими спинами.
Марта, икнув, села прямо на бордюр, мой пёс прижался к ней спиной и надвинул панамку на нос – типа раз он не видит вампиров, то и они не заметят его. Так дети прячутся под одеялом от страшных снов. Рыжая девица быстро перезарядила старинный пистолет, а я сунул руку в бумажный пакет со своей одеждой, доставая из-под свитера кобуру с наганом.
– Эти твари боятся серебра?
– Да, – кивнул мне парень с ножами.
– Отлично, у меня семь патронов.
– Но вы не охотник.
– Зато я умею стрелять.
Больше мы не успели сказать ни слова, отдалённый вой резко стих, и с крыш по водостокам и стенам заскользили чёрные, размытые тени. На первый взгляд много больше десятка. Отвратительные зубастые твари с горящими красными глазами атаковали нас молча. В грохоте выстрелов, криков боли, стонов, проклятий и ругани грозно звучал звонкий голосок Сильвии:
Враги наступают и сзаду и спереду,Сея тоску и страх.Но мы не уйдём с черногорского берегаИ спляшем на их костях!Сражение было яростным, молниеносным, действенным, уложившись со всеми деталями минут в пять-шесть, не больше. Вампиры двигаются быстрее людей, они сильнее нас, злее, их не сдерживает совесть или иные человеческие чувства, но повышенная жажда крови часто туманит им мозг.
Только сейчас я осознал, как был прав отец Пафнутий, заставляя меня по несколько раз в неделю тренироваться в стрельбе по метущимся и размытым целям. Я не промахнулся ни разу, хотя на одного здоровяка пришлось потратить две серебряные пули. Но он реально был самой крупной тварью!
Рыжая валькирия застрелила ещё двоих, а третьего свалила в прыжке тонкими каблучками в грудь, после чего размозжила ему башку серебряной рукоятью кремнёвого пистолета, перехватив оружие за ствол. Не знаю, где женщин учат такому бою, может, в Израиле? Крав-мага какая-нибудь?
Моцарт, танцуя, скользил вокруг нас, словно призрак, его тонкие ножи сверкали в воздухе неуловимыми глазу молниями, и уж скольких тварей обезглавил этот герой, я даже не берусь считать. В реальном, а не в киношном или книжном бою нет правил, там побеждает тот, кто выжил, а всё прочее красивая болтовня. В общем, он умел убивать, он был обучен и знал, как это делать, так, чтоб тратить на всё минимум движений, сил и времени.
Марта и Гесс всё так же сидели, боясь пошевелиться, спиной к спине, доберман осторожно потявкивал, стараясь не привлекать к себе особого внимания, но напоминая, что он всё-таки ещё здесь. А моя храбрая любовь с той же целью материла сквозь зубы этот город, этот пляж, эту Систему, этого Дезмо, это задание, этих вампиров, это…
– Ты в порядке? – Я опустился рядом с ней на одно колено. Она заткнулась и кивнула.
– А я нет. – Мой перепуганный пёс кинулся ко мне на шею с объятиями. – Возьми меня на ручки! Не бросай меня! Они нехорошие, обижают собаченьку, лизь тебя, лизь!
– Как у вас называется мужчина, который лижет другого мужчину? – неизвестно у кого спросила Сильвия.
– Гесс, прекрати, – прохрипел я.
– Гесспрекратти, – одним словом с двумя «т» попыталась повторить она. – Красивый язык. Гесспрекратти! Это же по-итальянски, да?
Моцарт улыбнулся нам, и, собственно, его дружеская улыбка стала нашим последним воспоминанием о ночной Будве.
Старый Город исчез, а мы с доберманом сидели в обнимку прямо на полу рядом с его ковриком в нашем большом тёплом доме у отца Пафнутия. Вещи рядом, мы оба живые, то есть, получается, задание выполнено?
– Лысина Сократова, хоть бы предупреждали, что ли…
Похоже, по нам не скучали, нас никто не ждал. Даже пожаловаться, что я за всё это время не успел ни разу поцеловать Марту, было некому. Безрогий бес и ухом не повёл в нашу сторону, у него что-то аппетитно булькало в кастрюлях.
Я, в принципе, пиццей объелся, но доберман голоден всегда, как
