«Нит Норай, чтоб тебя! Этот высокомерный идиот? Боже, а ведь я доверилась ему и как ни странно даже подумала, что он неплохой человек… Нит, ты до сих пор не убил меня, но ты можешь испортить последние дни рядышком с Кроули… Нет-нет, только не снова… Мне придётся убить его… Убить друга?»
— Вайлети, ты чего это босая по улице расхаживаешь? — приятный голос заставил Эрестер подпрыгнуть и обернуться. От вида улыбающегося паренька внутри всё сжалось. Смертная просто не могла поверить в то, что можно так искусно притворяться. Но всё было гораздо проще — начальник не лгал.
— Тебе то какая разница? — в привычном тоне ответила горничная, старясь вести себя как обычно.
— Воу, узнаю твой буйный нрав… Не хочешь прогуляться, пока твой ненаглядный не вернулся? — в шутке всё ещё проскальзывали нотки ревности. Парень и не надеялся получить согласие, ведь голубоглазая всегда посылала его куда по дальше.
— Да, почему бы и нет, — от таких слов шатен выпучил глаза, не зная, что и сказать.
Эрестер не дождалась ответа и побрела вперёд по дорожке вглубь сада. Парень ринулся за ней, светясь от счастья. Они просто шли и болтали о всякой ерунде, периодически подкалывая друг друга. Им было весело и легко общаться, как будто между ними никогда и не было разногласий или неразделённых чувств. Только реальность была жестокой, а видимость мира лишь очередной иллюзией. Юноша рассказал серовласой о своём непростом детстве и о семье, которая его ненавидела. Он не лгал, но и не говорил правды, а Вай об этом прекрасно знала, но всё равно слушала Нита. Ей просто хотелось говорить с ним как раньше: до того, как Эрестер узнала неприятную истину.
— Моя мать просто бросила меня и брата посреди поля и уехала со своим ухажёром куда-то далеко, больше я её не видела. Затем детдом и апокалипсис…
Ну, фактически, Вай говорила правду, однако никакого брата у неё и в помине не было. Кареглазый грустно улыбнулся и похлопал девушку по плечу — дружеский жест поддержки и заботы, который вызвал у Эрестер внутренний конфликт. Мужчина был так добр к ней, и голубоглазая осознавала, что начальник искренен, но именно это и убивало военную больше всего на свете. Лучше бы парень был просто шпионом, беспрекословно выполняющий жестокие приказы начальства, тогда постоянно не мелькали бы мысли о пощаде и сожалении, дружбе и привязанности.
Наконец смертные остановились, чтобы посмотреть на закат. Заходящее солнышко отображалось на гладкой поверхности большого пруда, окрашивая воду в разноцветные краски. Палитра цветов была такой яркой, что девушка даже прищурилась, чтобы не «ослепнуть» от такой красоты. Серовласая повернула голову в сторону слуги и увидела на его лице незатейливую улыбку. Норай прикрыл глаза и нежился на солнышке вместе с ней. Убийца ничего не говорил, но Вайлети будто могла читать его мысли… Голубоглазая и подумать не могла, что когда-нибудь сблизится с этим высокомерным лжецом. В голове неожиданно нахлынули воспоминания, связанные с вампиром, и сердце начало ускорять свой ритм. Место от укуса приятно закололо, а всё тело покрылось мурашками от этих сладких, страстных мыслей о любимом. Смертная ещё раз посмотрела на довольного юношу и нервно закусила губу, а позже опустила взгляд, крепко сжав ладони в кулак.
«Нит, прости меня…»
— Чёрт, я не закончил подготовку к ужину, — ругнулся начальник и зачесал волосы назад, делая недовольное лицо. — Поговорим позже, Вайлети… Спасибо за прогулку — она была просто восхитительной!
Эрестер кивнула и дождалась пока парень отвернётся и направится прочь. Сейчас отличная возможность убить его! Эффект неожиданности, как-никак, но серовласая от чего-то медлит и стоит на месте. Её голубые глаза выглядят несчастными и потерянными, а лицо мрачным.
— Если ты и умрёшь от моей руки, то только как друг, а не заклятый враг…
Смерть — величайший математик, ибо безошибочно решает все задачи.
₰₰₰
10 дней спустя…
Этот вечер был особенным для вампира, ведь он решил устроить своей малышке очередной сюрприз, уповая на её положительную реакцию и бурю эмоций. Каждый день, находясь рядом с Вайлети, вампир влюблялся ещё больше, постоянно удивляясь, как это вообще возможно. Столько веков его чувства спали непробудным сном, а сейчас, точно по волшебству, выплеснулись наружу, словно горячий гейзер где-то далеко на Кавказе. Они обжигали его, завладевали душой и телом, открывали дорожку к свету и человечности. Основатель с головой погружался в этот сладкий омут, радуясь, что встретил такого замечательного человека.
Эрестер отдавалась Кроули без остатка, нарушая все правила и законы бренного мира. Она страдала душевно и физически, но тщательно прятала боль за широкой улыбкой. Девушка никогда так много не улыбалась, и с непривычки её щёчки болели. Каждый день смертная ощущала невыносимую слабость, а в последнее время даже не было желания есть, но она делала исключение и пыталась впихнуть в себя хоть кусочек рядом со своим приручённым монстром. Юсфорд заметил излишнюю бледность своей любимой и полагал, что всё это его вина… Однако военная никогда не отказывала в близости аристократу, а в большинстве случаев была инициатором бурного животного секса. Ей этого хотелось, а мужчина не в силах отказать малышке.
— Я хотел подарить тебе кое-что особенное в качестве доказательства моих сильных чувств. На самом деле, я всегда считал это полнейшим бредом, но повстречавшись с тобой, взглянул на этот предмет с другой стороны, — алоглазый поднялся и подошёл к удивлённой и ничего не понимающей Вайлети, а затем встал на колено, протягивая горничной коробочку с кольцом.
Эрестер открыла рот, не в силах произнести и звука. Удивление стало причиной конкретного ступора, но Кроули отнёсся к такой реакции с пониманием, поэтому просто молчал и властно улыбался. Девушка же думала о том, какая же она сволочь. Угрызения совести легли на её плечи тяжким бременем, которое останется с ней до конца жизни. На глазах наворачивались слёзы, а дрожащая улыбка выглядела так нелепо-привлекательно, что Основатель готов был наброситься на смертную в этот же миг!
— …М-м, ты делаешь мне предложение, что ли? — захлёбываясь в слезах, прошептала Вай.
— Маленькая моя, ты абсолютно права… Станешь моей на веки вечные? — каждое слово вампир произносил чётко и чертовски сексуально, а главное убедительно и честно. Эрестер, недолго думая, протянула свою руку и через секунду почувствовала прохладу металла у себя на безымянном пальце. Она была «счастлива». — Mea vita et anima es*
Бесмертный стиснул её в крепких объятьях и начал что-то говорить ей на ушко, но Эрестер ничего не
