— Моя жизнь не столь важна…
— Она важна, особенно по сравнению со всеми остальными. Они ничего не значат, и я выполню свое обещание, оторвав любому все конечности, если хоть кто-то не так на тебя посмотрит.
— Ты не можешь так поступить. Наш мир устроен по-другому.
— Сейчас он устроен вот так. Это люди виноваты в том, что мы оказались в этом мире, значит, у них больше нет другого выбора, кроме как иметь с нами дело. Я не вижу в этом никакой проблемы.
Я вскинула руки и зашагала прочь.
— Проблема в том, что твои действия повлекли за собой сегодняшние события. Ты убил ее, будто она была каким-то муравьем.
— Она не стоила чего-то большего.
Я сморгнула набежавшие на глаза слезы и обхватила себя руками. Я перестала обращать внимание на кровь. Внутри я чувствовала себя пустой. Кобаль был так холоден, так бесчувствен, что я едва его узнала.
— Ты занимался с ней сексом.
— Я со многими занимался сексом. И никто из них не отреагировал таким образом.
Мое сердце сжалось в груди.
— Люцифер тоже ни о ком не заботится.
— Не сравнивай меня с ним! — выплюнул Кобаль.
— Я и не сравниваю. И знаю, что вы разные, но одновременно очень похожи. Я не могу позволить себе стать такой же, как он. В этом мире слишком много людей, о которых я забочусь, чтобы это произошло. Для меня драгоценна любая жизнь. Я чувствовала ее пульс еще до того, как поняла, кем являлась. Она всегда дарила мне утешение. Потерять пульс жизни — это тоже самое, что потерять душу.
— Ты не потеряешь эту силу.
На меня снизошло осознание.
— Потеряю, если стану похожей на него. Готова поспорить, что одна из причин, по которой Люцифер превратился в монстра, заключается в том, что он потерял связь с жизнью. Ты сам упоминал, что он больше не владеет силой пульса жизни. Может, он не лишился этой способности в аду, может, он каким-то образом упустил ее до падения, стоя в стороне, пока совершалось что-то неправильное. Может, он потерял ее другим способом, но я не могу рисковать своей силой.
— Она, нахрен, заслужила смерть!
На этот раз Кобаль кричал. В его глазах вспыхнуло пламя, а когти удлинились.
— Что бы ни происходило между нами, все кончено, — прошептала я. — Ты не заботишься ни о людях, ни о жизни…
— Я забочусь о твоей жизни больше, чем о собственной.
— Я не могу быть с тем, кого не волнует мой вид.
— Они не твой вид.
— Для меня это не так! — воскликнула я.
Кобаль глубоко вздохнул, прежде чем снова заговорить:
— Ты говоришь это только из-за ночного кошмара. Я понимаю, что ты боишься стать такой же злой, как он, но этого никогда не произойдет.
— Ты не можешь знать наверняка.
— А ты не можешь позволить ему забраться в себе голову.
— Я не могу оставаться в стороне и терпеть все это, Кобаль. Не могу рисковать тем, что меня будут использовать как оружие против тебя и других, кого я люблю.
— Ты моя избранница, этого нельзя отрицать. Даже если мои отметины на твоем теле исчезнут, демоны все равно узнают об этом, почувствуют запах и поймут, кому ты принадлежишь.
Я вздернула подбородок.
— Я принадлежу себе. Я не твоя собственность.
— Уже моя.
— Нет!
Развернувшись на пятках, я бросилась прочь и распахнула полог, отделявший спальню от главной палатки. Еще до того, как створка упала на место, Кобаль вошел следом за мной, заполняя комнату своим подавляющим присутствием. Когда он потянулся к моим рукам, я увернулась.
— Ривер, — прорычал он. Кобаль навис надо мной, загоняя в угол палатки.
Его пальцы потянулись к моей щеке, но я оттолкнула его руку.
— Не прикасайся ко мне.
— Я буду делать с тобой все, что захочу.
— Если ты применишь силу, я никогда тебя не прощу!
Он положил ладони по обе стороны от моей головы на брезентовую стену.
— Мне не нужно принуждать тебя, твое тело и так жаждет моих ласк.
Может это и было правдой, но я отказывалась признавать эти слова или то, как меня возбуждала его близость. Я еще выше задрала подбородок.
— Но скоро будет жаждать другого.
Золото вспыхнуло в его глазах, а клыки выглянули из-под губ.
«Слишком далеко, ты зашла слишком далеко».
Его когти рядом с моей головой вонзились в жесткое полотно палатки. Я не знала, осознавал ли Кобаль, но вокруг его запястий вспыхнули огненные круги. Я затаила дыхание. Почему-то я всегда была уверена, что он никогда не причинит мне вреда, но раньше я не видела, чтобы он полностью терял контроль. Может, Кобаль и не превратился в волка, но мне казалось, что передо мной стоит дикий зверь, которому отказала пара, но он не желал с этим мириться.
— Если ты когда-нибудь спутаешься с кем-то другим, то я сделаю из его яиц ожерелье! — рыкнул он.
— Ты ведешь себя как собственническое, властное, доминирующее чудовище!
Его ноздри раздулись, мускул на челюсти дернулся, а на лбу запульсировала вена. Каким-то образом Кобалю удалось сдержаться и не схватить меня.
— Ты знала, кто я, когда все это начиналось, но все равно с радостью раздвинула бедра, выкрикивая мое имя.
Мне казалось, словно я получила пощечину. Он был прав во всем, но теперь все будет по-другому, иначе и быть не могло.
— Это не меняет того, что я хочу, чтобы ты ушел.
Он нагнулся так, что наши глаза оказались на одном уровне.
— Тебе следует хорошо подумать об этом. Понимаю, произошедшее расстраивает, но это нужно было сделать, чтобы доказать мою правоту и обезопасить тебя. Я знаю, что диалог с Люцифером прошлой ночью смутил тебя, но таковы были его намерения. Прямо сейчас ты истеришь из-за обоих ситуаций. Как только ты успокоишься, то все осознаешь. Однако если ты еще раз прикажешь мне уйти, то я больше не вернусь.
Может, Кобаль был немного прав. Однако в ту минуту, когда он заявил о моей истерике, я ощетинилась, еле сдерживаясь, чтобы не пнуть его по яйцам, нервно смеясь.
Вместо этого я стиснула зубы и, не сводя с него глаз, произнесла два слова:
— Уходи. Немедленно.
Кобаль смотрел на меня с минуту, было так тихо, что казалось, будто он перестал дышать. Затем его мышцы задрожали, и он хлопнул ладонями по стенке палатки. Резкое движение заставило меня подпрыгнуть, но я не отвела взгляд от Кобаля. Повернувшись на пятках, он откинул полог, разделявший комнаты, и вышел.
Я продолжала стоять на одном месте, пока мои колени дрожали, сердце разрывалось, а слезы текли из глаз. Наконец, мои ноги отказали, и я рухнула на пол, пока мое сердце терзало горе.
«Что я наделала? — я прижалась лбом к грязному полу, когда мои мышцы начало сводить судорогой. — То, что стоило сделать».
Может, наши отношения действительно лучше всего было
