– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь… командир, – сказал он. – Город Абуджа полон сюрпризов. Включая минометы.
– Не бойся, меня не засекут. А ты, значит… оператор… – Элис произнесла слово так, чтобы подчеркнуть все его значения сразу.
Она быстро и ловко настраивала «бинокль». Наблюдать за тем, как девушка умело работает руками, было одно удовольствие.
– Вовсе нет, – твердо сказал Леха.
– Именно это я и имела в виду, ха-ха!.. А что у тебя с глазом? Спасал мир от злодеев, потом выпил и упал?
Леха осторожно потрогал синяк.
– Неудачное интервью. Или слишком удачное, это как посмотреть. Кстати, подумай, был бы я оперативником – позволил бы злодею так непочтительно обойтись с моей физиономией?
– Ну, значит, у тебя и враги крутые. По себе подбираешь.
– Ага, враги мои…
«Алкоголизм и идиотизм!» – едва не ляпнул он.
– Слушай, хватит меня смущать, честное слово. Я рядовой клерк Института, из отдела углубленных исследований. Научный сотрудник, которого выгнали в поле, чтобы у него не атрофировался опорно-двигательный аппарат. Обычная практика, нас так всех гоняют. У кого еще не атрофировался.
– Правда? – она лукаво улыбнулась.
– В гостинице наверняка есть Библия, могу руку на нее положить.
– Да ты еще и хитрец! Вы же, русские, не клянетесь на Библии…
Леха смотрел на нее и радовался. Никакая не звезда, совершенно нормальная молодая женщина. И зачем вы, девочки, выбираете войну?
– Хорошо, могу поклясться на значке Института. Меня послали в Африку потому что таких, как я, много, и нас не жалко. Кто-то должен ходить по убитым городам, почему бы и не клерки. Попутно мы разминаем ноги и отрабатываем навыки выживания. Это ответ?
– Не сердись, – она припала глазами к окулярам, чуть нагнувшись, и Леха не отказал себе в удовольствии пристально рассмотреть ее сзади. Эталонная фигура, хоть в музее выставляй. Произведение искусства. И человек, похоже, славный, с ней будет легко подружиться. Не для работы, для себя.
– Вовсе не сержусь. Только хочу чтобы ты верила, когда говорю правду.
– А когда неправду?..
– А зачем я буду врать? Мне это даже по инструкции не положено, ни в Институте, ни как оператору «Свободного Радио Никосии». Тем более, я по умолчанию младший в группе, без права выпендриваться. За меня шеф, – Леха не удержался от ехидной многозначительной паузы, – …разговаривает с людьми.
Элис оторвалась от своей техники и посмотрела искоса, как ему показалось, оценивающе.
– Твой начальник… – протянула она. – Немножко того, а?
– В смысле?.. По-моему, вполне нормален. Мы ходили в пешую разведку по городу, и он вел себя… – Леха на миг задумался. – Да в общем отлично. А что?
– Ну, значит, у него только с этим проблемы.
– Э-э… Пардон, я верно тебя понял?
– Ага.
– Надеюсь, мне не придется бить ему морду, защищая честь прекрасной дамы?
На соседнем континенте, в более цивилизованной обстановке, такая реплика мигом повлекла бы обвинение в гендерной дискриминации. Но на войне, слава богу, другие правила игры. Может еще поэтому девочки выбирают войну? – пронеслось в голове. Не ехать же им всем в Россию, где тоже… В смысле гендера – как на нормальной современной войне. Русские мальчики любят девочек и не стесняются вести себя по-рыцарски, пусть не всегда умело, зато от души.
Элис шутливо ткнула его кулаком в плечо. Оценила, значит, комплимент.
– Расслабься, храбрая офисная крыса. Просто будь повнимательнее к шефу. Сдвиг по фазе начинается с малого, первые признаки могут выглядеть даже забавно, но… Здесь обстановка нервная, вдруг ему станет плохо, и он совсем рехнется? Ты следи, ладно? И сразу зови врачей.
– Да что случилось-то?!
– Ну… Он такой джентльмен. И вообще очаровательный. А утром попытался украсть мои трусы.
Леха подобрал челюсть. Утер пот со лба рукавом, свернув набок бейсболку. Поправил ее, вернул камеру на место.
– Красные? – спросил он деловито.
– Так, – сказала Элис. – И этот туда же.
– Нет! Вовсе нет! Послушай…
– Пойми меня правильно, ничего не имею против фетишизма, очень милая и трогательная сексуальная практика, но воровать-то зачем?!
– Да нет же!
– А-а… Тоже не любишь квиров? Мне стыдно, но ничего не могу с собой поделать, тошнит от них. Видимо, я слишком натуральная, иногда это так мешает в работе, прямо хоть гормоны вкалывай.
– Да нет же! – рявкнул Леха в полный голос. – Ты – валькирия!
Элис озадаченно притихла.
– Не фетишизм, а бизнес-план! Местные предлагали что угодно за твои красные трусы. Женское белье нужно колдунам для джу-джу. Ну, для волшебства. А ты – валькирия. Твое белье вообще крутое. Понятно?
– Понятно. У меня трусы волшебные. Долбаные извращенцы.
Она явно хотела что-то добавить, и, судя по выражению лица, крепкими словами из военного лексикона, но вдруг «бинокль» тонко пискнул.
– Ничего себе… Ты тоже это видишь?
– Где?
– Девять точка ноль семь один. Семь точка четыре девять девять… Ой, ладно, возьми в рюкзаке планшет. О-бал-деть…
Леха навелся по координатам и понял, что его условно гражданская оптика на такой дистанции «возьмет» картинку только под последующую обработку, а прямо сейчас он не разглядит и половины интригующих мелочей, в которых вся суть. Запустив руку в рюкзак, он нащупал пистолет, гидратор, воки-токи, упаковку сухого пайка – а в Миллениум Парке, неподалеку от «Хилтона», шло тем временем такое шоу, что Элис охала да ойкала, – и только когда Леха недовольно заворчал, ему попался свернутый в рулон планшет.
Он впился глазами в изображение.
Гламурный «парк культуры и отдыха» сгорел в ходе конфликта и оказался вдобавок здорово перепахан – понятно теперь, почему. Сюда Великая Мать водила свое железное воинство на прогулки; и не исключено, что именно здесь у Йобы излюбленная огневая позиция. Этот пятачок не виден из жилых районов, его не достать стандартными калибрами частников. Зато Йоба, гуляя по парку, контролирует добрую половину города. А если надо больше, ей рукой подать до площади у Национальной Ассамблеи; быстро отстреляться и так же быстро уйти под защиту высоких стен парламента. Ей тут все близко, все удобно и везде безопасно.
Но сама она, конечно… М-да.
«Я огляделась по сторонам, прикинула, какое железо есть в наличии, и начертила лафет», – говорила Вик.
Реакция главмеха Шварцмана на ее чертеж стала более чем понятна.
– Йо-о-ба-а… – протянул Леха.
У пушки было четыре ноги спереди и две гусеницы сзади.
Тянитолкай. Странный зверь из детской сказки. Дикий, но симпатичный. И чертовски эффективный. Ни одному охотнику не удалось застать Тянитолкая врасплох.
Самоходная база Йобы представляла собой узкую длинную платформу. Корма опиралась на бульдозер, развернутый задом наперед; под носом была пара двуногих тележек от «Кентавров». Массивная боевая рубка полностью скрывала казенную часть орудия, только ствол торчал наружу, проходил над всей платформой и выдавался еще метра на три-четыре вперед. И это чудо техники ездило. Одновременно бегало. Или наоборот. Или что пожелаете.
«Вы просто не умеете их ворочать!» – вспомнил Леха.
Ему хватило одного взгляда, чтобы представить, как это может работать, и он уважительно
