На траву выкладывались вещи из сумок: дорогой медный котелок, два охотничьих ножа для разделки туш, топорик княжеской стали, металлическое кресало, кремень, трут, остатки льняных тряпиц — бинтов, множество пузырьков и бутылочек из толстого стекла с крепкими пробками, пинцет, игла, остатки кетгута в склянке с вонючей жижей, зеленоватый камень размером с два кулака, пахнущий травами и завернутый отдельно.
Порадовал зверовщика четырехдневный запас на одного человека вяленого мяса, сухарей, холщовый мешок с овсом и несколько больших морковок, ведь самые большие опасности в путешествии — холод, голод и жажда. Холод пока никому не угрожает, вплоть до начала перехода через перевал, с жаждой должен разобраться Ратибор, а вопрос еды частично решал запас самого ходящего.
Два увесистых кошелька, один полный мелких медных и серебряных монет, второй с парой десятков золотых. Арлазар присвистнул: ходящий оказался не так уж и беден, в отличие от большинства странников. Отдельно в сторонку положил небольшую крепкую сумку с множеством отделений, набитую сухими травами, мумифицированными частями грызунов и земноводных, плетеными веревками из волос — мягкими, жесткими, разукрашенными, кульками с белой и черной солью. За такую сумочку можно было мгновенно угодить на пыточный стол к инквизитору или даже сразу на костер. Зверовщик ухмыльнулся. Подивился изящной книге в крепком переплете с металлическими уголками и тонкими, удивительно белыми гладкими листами, так непохожими на волокнистую, неровную и непрочную бумагу северных государств. Часть страниц была исписана ровным прямым почерком, незнакомыми символами и буквами, вторая часть оставалась нетронутой. Тут же оказались пузырек с черными чернилами и связка крепких перьев.
— Тебе никто не говорил, что красть некрасиво? — слабый хрипловатый и вкрадчивый голос словно прогремел в лесной тиши.
7-2.
7.
От неожиданности Арлазар чуть не подпрыгнул, но потом заулыбался и отложил книгу.
— Быстро ты очнулся. Я думал, что успею подрезать пару кошельков.
— Хигло?
— В порядке, ни царапины, вон стоит, — Арлазар качнул головой в направлении коня.
Ходящий медленно повернулся, превозмогая боль, и теплая улыбка коснулась его лица.
— Это все?
— Человек тоже жив, если ты его имел в виду.
Зверовщик встал, взял лежащее неподалеку седло и поднес его ходящему. Тот смог опереться на него, чтобы не лежать плашмя.
— Хорошо. Вода есть?
Арлазар протянул ему флягу. Ходящий набрал полный рот, прополоскал и выплюнул розовую от крови жидкость в сторону, затем сделал два глубоких глотка.
— Надо вернуться.
Зверовщик удивленно посмотрел на ходящего.
— Надо что сделать?
— Надо вернуться. Надо заглушить место.
— Послушай, я понимаю, что ты ходящий, а потому возможности твои удивительны, но, судя по твоему виду, если ты сейчас отправишься кого-то глушить, заново откроются раны и ты изойдешь кровью на полпути.
— Ты не понимаешь…
— Зато я вижу. Ты никуда не пойдешь, — Арлазар резко рубанул ладонью по воздуху.
— …если место не заглушить, — полностью проигнорировав восклицание эдали, монотонно продолжал ходящий, — то швы разойдутся, и в Мир хлынет такое количество чуждых вам существ, что демоны Радастана покажутся вам наивными милыми девочками, а сыскари мертвых — домашними собачками. И не потому, что они злы от природы или ужасны на вид, но потому, что другие. Для одних вы станете пылью, для других оболочками, третьи и вовсе вас не заметят, как вы не замечаете муравьев. Они изменят ваши воды, землю, воздух. Превратят в кислоту, огонь, тугую черную слизь. Принесут болезни, боль и страдания, невиданные досель. Они поглотят вас, не задумываясь, как, не задумываясь, вы поедаете кашу на обед. Аарк сшил бреши, но я чувствую, как они трещат. Кроме того, я вижу, как колышется Нейтраль. Пустой аарк всегда несет тяжкие разрушения материи. В бою с Эллоаро я исцарапал ее, истерзал, изрезал, и вскоре она расползется над этим местом плохо сшитыми лоскутами. Повреждения, оставленные аарком, сами не заживут. Они вскоре наполнятся гноем и прольются в Немолчание всем тем ужасом, что я описал, потому место надо заглушить.
— У тебя недостанет сил даже дойти до места, — настойчиво повторил Арлазар.
— Ты, наверное, не понял смысла сказанного? — ходящий попробовал подняться, но бессильно опустился.
Болела каждая клеточка тела. Ныла каждая мышца.
— Я повредил ткань Нейтрали. Если в этот Мир прольется, например, пламя Игании, пожары погубят половину северных государств. Понимаешь? Агрххчем обратит день в ночь. Ддаршш поднимет океаны. Десяток других существ, смысла которых даже я не пойму, явятся сюда просто взглянуть, и, — Кйорт покачал головой, — меня на всех не хватит.
— То есть Эллоаро…
— Эллоаро не единственное чудище в Мирах, но он сладкоежка, большой охотник до беззащитных умирающих Планов, да еще и собиратель трофеев в придачу. А многим до Немолчания нет никакого дела. Неужели ты думаешь, что Агрххчем только и ждет момента, чтобы заявиться к вам? Он просто забредет в новую берлогу, чтобы выспаться.
— Что ты предлагаешь?
— Надо заглушить место. Исцелить Нейтраль.
— Ты же понимаешь, что не в состоянии сделать это? — Арлазар тоже глотнул из фляги.
— Я должен. Иногда приходится делать вещи, которые выше твоих сил.
— Сколько у нас есть времени?
— Может, неделя, а может, и час, — йерро с горем пополам смог принять сидячее положение. — Медлить нельзя.
— Другие варианты есть? Кто, кроме тебя, способен это сделать?
— Не знаю. Я правда не знаю.
— Пресвитер может?
— Допускаю, — ходящий пальцами вытер кровь с носа. — Только где ты его возьмешь? Да не абы какого.
— Послушай, ты сможешь понять, что это началось, и успеть вмешаться?
— Нет, — Кйорт уселся поудобнее, — понять смогу, вмешаться могу не успеть. Ддаршша я просто не увижу, как пример. А есть существа, как я говорил, по сравнению с которыми даже Эллоаро — годовалый теленок. И знаешь, проще не впустить гиппопотама в дом, чем потом его выгнать.
Среди густых, хотя и тусклых кустов мелькнула фигура Ратибора, совсем не с той стороны, откуда его ждал Арлазар. На широком ремне болтался бурдюк, наполненный до отказа. Со лба стекали капельки пота, а лицо отражало превозмогаемый страх.
— Что случилось? — эдали поднялся навстречу, взял бурдюк и положил его рядом с вещами. — Бесы?
— Нет, мастер, — юноша низко поклонился ходящему, и брови того удивленно подпрыгнули. — Ключ оказался испорчен: он весь зарос желтыми полипами. Я не рискнул даже приблизиться. Подумал, что раз тут, на южной стороне, и был демон, то стоит попытать счастья на северной. Пришлось заложить небольшой крюк в обход горо… — Ратибор запнулся, голос дрогнул, но он продолжил, — крюк заложить. Прошел я севернее, и родник там оказался хорош. Я набрал полный бурдюк, как вы и говорили, мастер, из
