Архиепископ, склонив голову и осенив ее святым жестом, прошептал коротенькую молитву.
— Я говорил, что сегодня черный день. Но он же теперь и самый светлый день. Первый день для веры. Для настоящей веры в Господа нашего и детей его. И для веры в нового короля Алии, которого утвердили единогласно: в миру и на Небе. Помазанник Божий, благословленный церковью Прощающего Грехи и Девы Небесной, — тут архиепископ замолчал, наблюдая, как площадь завороженно ожидает его следующих слов. — Герцог Марк Кент Клиффорд Ирпийский, Марк Матерый, владетель графства Ирпийского. Король Алии!
Последние слова затонули в оглушительном реве толпы. Полетели вверх шапки, затрепетали флаги и вымпела, забарабанили каблуки по площадному камню: народ признал короля.
* * * *
Вечерело. Город был наполнен огнями, ремесленниками, уличными музыкантами и торговцами.
Странная речь архиепископа породила разговоры, но не более того. Решено было, что и в самом деле случилось непонятное, но благополучно закончившееся. Погибло несколько высокородцев, наверное, затеявших бучу, ну и бес с ними. Обидно, что, наверное, казнили их на месте, и теперь не будет развлечения для народца, но главное, что у руля теперь будет настоящий король. Кое-где происходили стычки между групп несогласных с выбором. По одной из улиц даже затеялась небольшая процессия, но захлебнулась в водовороте общих гуляний. И никто не заметил того, что, вопреки традиции, не то что будущий король, но даже его свита или кто-то из участвовавших в Созыве не показались на улицах города, не разделили хлеб и праздник с гуляками.
Уставший от суеты и насыщенного событиями дня, Марк сидел в глубоком кресле. В руке он задумчиво крутил золотой кубок с вином. Коронация назначена через неделю, а до того следует раздать множество поручений, разослать гонцов и переехать в Гилладу, в королевский дворец. Доверенное лицо он еще днем отправил с письмом в свой замок. Потом был обед в большом королевском зале, с пажами, фрейлинами, фаворитами, прислугой, красивыми борзыми, тысячей свечей, благовониями и с напускным весельем. Но ближе к вечеру, когда гости должны были разбрестись по городу в поисках развлечений, каждый предпочел удалиться в отведенные покои, чтобы наутро отправиться восвояси.
Марк отпил из кубка и отставил его на столик из черного дерева. Его уставший разум бился, как рыба на песке. Брат Хэйл исчез сразу после речи архиепископа и так до сих пор не появился. Герцог был уверен, что тот снова затеял какую-то черную пакость, и от этого становилось муторно и страшно. Он уже понял, что тщеславие загнало его в тупик, а страх завалил отход большими серыми валунами. Выхода нет. Есть лишь небольшая дверца, но открыть ее и провести его дальше может лишь этот брат Хэйл. Мертвень. Черт. Бес. Кто бы он ни был. И как мил был и предупредителен архиепископ, который теперь, как его там, Абруг? Атрукк? И ведь он знатно напугал Призрака.
Он говорил с каждым из присутствующих в отдельности, и те слушали и внимали, как горящий адепт слушает убеленного сединой мудреца. Услышать, что именно он говорил, не удалось, но каждый согласно кивал и расплывался в улыбке. Уничижительной, раболепной. Лишь к Марку он не подошел, только искоса поглядывал. И каждый такой взгляд разгонял по спине и шее новоиспеченного короля мурашек.
Дверь скрипнула, и показался Призрак.
— А-а-а. Это ты, — выдохнул герцог, — черт или бес, что в посыльных у самого Нечистого. Проходи, что скажешь?
Герцог указал на кресло напротив. Брат Хэйл криво усмехнулся, налил себе в серебряный кубок вина и сел, вытянув вперед ноги.
— Что расскажешь, черт? — вяло повторил Марк.
— Не пожелаю тебе увидеть настоящего, — огрызнулся Призрак.
— Тебе виднее. Так что скажешь? Ты пропал сразу после речи архиепископа, ну или кто он сейчас? Абдуг?
— Аббук, — брат Хэйл сморщился, словно вино обратилось в мочу. — Народец надобно было направить: запустить пару слухов, подтолкнуть болтунов. Теперь все кругом будут уверены, что святой отец так красочно истолковал обычную попытку силой взять власть и усадить на трон паршивого бродягу. В этом я мастер. Еще я узнал, что Лауциз повел себя действительно так, как следует его ордену. Благородно. Он не станет науськивать родственников убитых и распалять междоусобицу. Он отправил гонцов с грамотами, в которых говорится, что благородные мужи пали от рук изменников и убийц королевы, что королем выбран Марк Матерый и что не следует в гневе противиться этому решению, ибо он также преклонил колено перед новым владетелем Алии.
— Не ожидал от него, — скривил губы Марк.
— Он герцог. И долг перед Алией для него, как и для вас, — не пустой звук.
— А как ты узнал все это?
— Это не так сложно, обладая моими талантами, — отмахнулся Призрак.
— Теперь потребуется вызвать в замок родственников этого Этруско и Конфлана, учинить разбирательство и суд, хотя люди неповинны.
— И не надо. Великодушный Марк Ирпийский, конечно же, скажет, что сын за отца не ответствует. Если пожелаешь, король, я завтра сам подготовлю бумаги и отправлю гонцов.
— Как так вышло, что за несколько дней единственным моим советником стал мертвень? Ведь ты сам — мертвень? Скажи.
— Лучше вам не быть в этом уверенным, господин.
— Твой господин в отъезде, — довольно резко бросил Марк. — Ну, хотя ты прав. Нам вовсе не нужны волнения и мятежи. Ты молодец. Думаю, кардинал тебя высоко ценит. Только скажи мне, черт, кто такой Аббук? Отчего тебя перекосило, словно ты наглотался уксуса?
— Этого тоже лучше не знать.
— Прекрати говорить, что мне лучше и что хуже. Рассказывай. Я должен понять, кто сейчас ходит в личине архиепископа.
— Аббук, — Марк было вскипел, но Призрак уже продолжал говорить, — один из старейших мертвеней. Проводник мертвых. Это он встречает души у Мертвых Врат и переводит их через Белесую реку.
— Так…
— Только немногие знают, что в обратном направлении это тоже работает, — брат Хэйл вдруг со злостью запустил кубок в стену. — Паскуда.
— Что-то не так? Кто-то сделал ходы вместо вас? — Марк злорадно ухмыльнулся.
— Заткнись, король, — окрысился Призрак. — Думаешь, это тебя не коснется?
— Да я уже по уши в этом дерьме. Даже подпрыгиваю, чтобы дышать, — неожиданно спокойно заметил Марк. — Так что давай, говори, отчего ты перепуган, как косуля. Думаю, что настало самое время.
— Этого не могло произойти, — стушевался Призрак. — Ты не понимаешь, король. Неужели ты не видишь? Могучее существо, которое запросто назовут Богом, легко,
