— Я бы предпочел оказаться здесь вместо тебя, — говорю я, хлопая его по плечу и проходя мимо.
Знаю, Себастьян больше не ребенок, но он всегда будет моим младшим братом. Смышленым. Тем, кто с головой уходит в книги, где бы мы ни были. Я горжусь им, хотя и не знаю, говорил ли ему когда-нибудь об этом. Говорить вслух о чувствах никогда не было нашей сильной стороной.
Я следую за братьями к столу, где полно еды. Уайетт действительно постарался на этот раз, но от всех его действий я лишь больше проявляю настороженность.
Мы едим и болтаем о пустяках.
Мне это не совсем нравится, но приятно смотреть на Себастьяна, слушать, как он говорит, и наблюдать за выражением его лица. Из всех нас он больше всего похож на нашего отца. Интересно, когда я снова увижу его после этого? Вновь спустя годы? Счастлив ли он?
— Когда ты скажешь нам, чего хочешь? — спрашиваю я Уайетта по завершении трапезы.
Он изучает меня несколько мгновений, а затем говорит:
— Есть один беглец, и мне нужно, чтобы вы двое нашли его и привели ко мне.
Звучит просто.
Слишком просто.
— Почему именно мы? — спрашивает Спенсер, бросая на меня взгляд.
Он думает о том же. У Уайетта есть много мужчин, способных выполнить эту работу. Так почему он хочет именно нас? Должен быть какой-то подвох.
— Никто не смог его поймать, — продолжает дядя, откидываясь на спинку стула. — Мы пытались. И мне нужны эти деньги. Сумма абсурдная.
Думаю, больше он ничего не скажет, но этого достаточно, чтобы от него избавиться.
— Дай нам информацию, и мы все выполним. Но Себастьян сегодня возвращается домой.
— Себастьян вернется домой, когда ты приведешь этого человека ко мне, — говорит Уайетт, сжимая губы. — Считай, что у него отпуск. Здесь он в безопасности, так что не вижу проблем.
Я стискиваю зубы. Не хочу, чтобы Себастьян находился здесь без нас.
Уайетт достает из кармана бумажку с именем. Я открываю ее и читаю: «Джек Уоттерсон».
Сминаю бумагу в руке и смотрю дяде прямо в глаза.
— Пожалуйста, скажи мне, что это просто гребаное совпадение.
Он качает головой.
Я знал, что здесь есть подвох. Просто не думал, что будет так.
Человек, которого я должен привести к дяде, — мой лучший друг детства.
— Ты знаешь о нем все. Его привычки, боевой стиль. Все, — продолжает дядя, пожимая плечами, будто это ничего не значит.
Я верный человек, и хотя мы с Джеком сейчас не общаемся, в прошлом он имел для меня значение.
Я не могу этого сделать.
Но какой у меня выбор?
На кону жизнь брата или моих друзей.
Я бросаю взгляд на Спенсера, стиснувшего зубы. Он тоже знает Джека. А еще он знает, что мы не сможем этого сделать. Я смотрю на Себастьяна. Необходимо держать его подальше от нашего дяди. Не думаю, что дядя убьет его или сделает что-то в этом роде, но вы никогда не знаете, как далеко он может зайти. Из всех нас лишь Себастьян не представляет ценности для него. Уайетт действительно верит в то, что, если он тронет Себастьяна, мы его не убьем. Думает, он неприкасаемый.
Себастьян должен вернуться к своей жизни. Он должен спасать жизни других, а не торчать здесь.
Я киваю дяде, затем встаю и даю знак братьям следовать за мной.
Нам нужен план. Срочно.
Иначе для нас это не кончится хорошо.
* * *Эта история завершилась совсем не так, как мы ожидали. Но мы втроем остались живы.
И это все, что сейчас имеет значение.
С остальным мы разберемся позже.
Глава 3
Бриэль
Три месяца спустя
— Беременность тебе к лицу, — говорит Кристина, кивая в знак одобрения. — Ты просто сияешь, хотя сейчас не время терять вес.
— Я не худею намеренно, — говорю я, вздыхая. — Съеденное просто не удерживается во мне! Моя диета состоит из молока, фруктов и крекеров. Все остальное вызывает тошноту.
— Это должно пройти, — сообщает Кристина, поднимая книгу, — согласно тому, что здесь сказано.
— Ты изучала этот вопрос? — спрашиваю я, находя это милым. Не знаю, как бы пережила эту беременность без нее.
— Ну, я же «отец» этой буханки хлеба, не так ли? — Она шевелит пальцами, глядя на меня. — Когда ты наденешь на этот палец кольцо? Я хочу грушевидный черный бриллиант, окруженный ореолом бриллиантов.
Я закатываю глаза.
— Можешь перестать называть ребенка буханкой?
— Нет, — говорит она, ухмыляясь и пожимая плечами. — Под этим я подразумеваю выражение нежности.
Я провожу рукой по все еще плоскому животу.
— Наверное, следует сказать родителям, что я беременна.
— Просто подожди, пока родится ребенок, — смеется Кристина. — Счастливого Рождества! О, кстати, у меня появился ребенок. И вы не сможете злиться, просто посмотрите на ее маленькое улыбчивое личико.
Мы обе думаем, что это будет девочка, поэтому называем ребенка «она». Интересно, она будет похожа на меня или... на него. Надеюсь, у нее будут эти удивительные голубые глаза...
— Родители не будут злиться на меня, — говорю я, пожимая плечами. — Они будут счастливы иметь внучку. Просто разочаруются, узнав, что мне придется воспитывать ее одной.
— Что это значит? Я теперь не в счет? — спрашивает Кристина, поджимая губы.
— Ты знаешь, что я имею в виду, — говорю я, обнимая ее. — Ты стала моей опорой. О большем я и мечтать не могла.
— Знаю, — говорит Кристина, грустно улыбаясь. — До сих пор не могу поверить, что они просто уехали.
Я стараюсь не думать об этом. Мы никогда не пытались связаться с ними после той ночи, да и от них не было ни слуху, ни духу.
Сайлар ушел, поэтому это он должен связаться со мной, верно? Я знаю, что любовь не должна быть гордой, но он просто оставил меня.
Не сказав ни слова.
Как мне это воспринимать?
Больно даже думать об этом. Он был для меня всем, а я, очевидно, не значила для него ничего. Или значила, но недостаточно много.
Мысленно прокручивая все наши моменты, я убеждаюсь, что он не мог подделать эти чувства. То, что мы ощущали, было реально, очень реально. Нельзя подделать такую связь.
Я также не думаю, что чувства были односторонними. Возможно, он просто лучше скрывал их, чем я. Или я просто любила его больше. Вот что это, наверное. В любых отношениях всегда есть человек, который любит больше. Вы бы подумали, что такая большая любовь заставит другого человека остаться и понять, насколько ему повезло, но, очевидно, нет.
Я смотрю на свой живот.
Теперь это просто так
