В различных сочетаниях страсти иногда усиливают, а иногда ограничивают друг друга. От этого человек замечает в себе кажущиеся добродетели и тем начинает обольщаться. На самом же деле самость, оставив одну страсть, предается другой. А человеку чудится, что он одолел ее, и, живя превосходством, весь довольствуется собою, как подвижником.
У каждой страсти есть свой круг предметов, которыми она удовлетворяется. Человек, считая их благом для себя, живет ими, как своей поставленной целью. При долгом обращении с предметами страсти человек повреждается в своем мировоззрении. В уме его поселяются мысли, не свойственные Божественной природе. Так, многие носят в себе мысль, что они хорошие. Отсюда почти всегда обижаются на сделанные замечания или тяжело их переживают, не желают соглашаться с указанием на недостатки, ищут в себе механизм, чтобы не принять, отряхнуться, отделаться от обличения.
Почти все люди в наше время носят в себе мысль, что наслаждения естественны, что без них нельзя. Более того, созданы целые теории наслаждений, где они поставлены в центр и важнейший смысл жизни. При этом у наслаждения есть «подружки» — рассеянность и ветреность, которые не дают человеку остановиться и разобраться в себе. К тому же живущие наслаждениями обычно имеют склонность к различной степени Безпечности. Так, свои установки у сребролюбия: время — деньги; достаток — признак хорошей жизни; бедный — не человек; копить — значит, жить, на черный день откладывая понемногу.
Множество установок у чревоугодия: в здоровом теле — здоровый дух (здоровый в смысле большой, т. е. дух самолюбия); не поешь — не поспишь; без мяса нельзя выжить; сладость — моя слабость; чай, кофе повышают умственную работоспособность (то есть встряхивают помраченный страстями ум); если не покурю, то не смогу нормально работать.
У гордости: горжусь своими детьми, мужем, женой, своею школой, институтом, своим делом, страной, своим народом; не погордишься — не порадуешься; горжусь машиной, домом, мебелью, своими медалями, грамотой, знаком почета; гордиться не зазорно. Честолюбием поднимался социализм, выводилась страна в лучшую в мире державу. На честолюбивом «ура!» строился БАМ, поднималась целина, создавалась героика будней и подвига.
Сегодня активно внедряются установки, узаконивающие страсти блуда, гнева (жестокости) и наживы.
Страсти или худые настроения воли вместе с установками создают непроницаемую броню, покров и ограду, которые не пропускают благодать Божию к сердцу человека, делая его недоступным для нее. Так, Слово Божие не может проникнуть вглубь души, таинство не может послужить спасению, а молитвы — утеплиться Духом Божиим. Человек молится, не имея Духа, ибо не в Бога молится. Святитель Феофан замечает: «Ни один из обладаемых страстями не считает себя худым, не видит нужды в исправлении, не видит, что исправлять».
Крайнее состояние человека, обуреваемого самолюбием, явили большевики и иже с ними. Так, во время кровавых гонений на Церковь в 1937 году в селе Перхово Тверской области местные власти в лице председателя и секретаря сельсовета написали в НКВД жалобу на священника, обвинив его в том, что он «затягивает службы и продолжительно проповедует, часто обращается к прихожанам с призывом, чтобы они вели себя благолепно, не ходили по храму и не разговаривали во время богослужения, что он призвал верующих родителей, чтобы те обязательно водили детей в храм, и чтобы все, и взрослые и дети, носили кресты и никогда их не снимали, и в большие праздники и в воскресные дни посещали церковь. Все эти действия Цветкова (фамилия священника) были направлены на подрыв колхозов и свержение советской власти. Дальнейшая работа Цветкова, как врага народа, недопустима. Цветков должен быть изолирован от масс, как враг народа, опасный элемент»[28]. Все это было предъявлено со всей серьезностью и чувством собственной правоты. Исполненные ревности, преданные в своем сознании идеям большевизма, эти люди были охвачены духом гордости и ничего истинно доброго не распознавали, а потому и восставали против Бога и всего Божьего до крайности.
Восстановление воли в ее первозданные свойства есть важнейший труд, который нужно положить всякому, кто действительно ищет воцерковления. Над чем же необходимо трудиться? Нужны правильные расположения и деятельность воли. Остановимся подробнее на каждом из них.
Важнейшими расположениями воли, которые выделяет святитель Феофан, являются самоотвержение и ревность всегда быть с Богом.
Самоотвержение есть отрицание самолюбия. Оно ни во что не ставит все временные, телесные, внешние преимущества. Дело не в том, чтобы отвергнуться вещей, тех или иных условий жизни, а в том, чтобы вынуть из них сердце, не иметь зависимости от них. Не сердись, если не богат. Будешь богат — будешь и скуп. Богатство вода — пришло и ушло. Не от скудости скупость вышла. Бог дал, Бог взял. Все от Бога. Не жить приданным, а жить богоданным.
Отвержение самолюбия обретает человеку много плодов. Так, вместо гордости к самоотверженному приходит смирение. Смирение — это приписывание всего доброго не себе, а Богу; желание не иметь и не искать никакого преимущества перед другими, ставить себя ниже других.
Вместо скупости у самоотверженного обретается безкорыстие и нестяжательность. Он ничто не считает своим, ибо все принадлежит Богу, Который вручил ему это только на время. Он не земного ищет, а ожидает Отечества Небесного.
Вместо похотей и развлечений в самоотверженном — самоумерщвление и гнев на себя. Обратившийся к Богу соблюдает воздержание и готов мучить себя голодом, лишением сна, изнурительным трудом; рад, когда оскорбят или нанесут побои, ненасытен в самоозлоблениях.
Вкусивший Бога не захочет ничего, кроме Бога. Истинное самоотвержение рождает постоянство Богообщения. В движении к этому человек трудится в самопротивлении и самопринуждении, т. е. противится злу и склоняет себя к добру. Достигается это постоянством упражнений в погашении зла и преобразовании деятельности сил души на добро.
Не сразу истребляется зло. Отсюда нужно выработать бдительность, трезвение, дабы не впустить в себя и не пропустить в себе пагубного, не увлечься им и не упасть.
